Кортни Коул - Ноктэ

Во рту сухо, словно он забит древесиной или опилками, и я с трудом сглатываю.

Я в постели Деэра.

В постели. Деэра. ДюБри.

Целую минуту я осознаю эту мысль, а потом так же отмечаю, что, к сожалению, самого Деэра ДюБри в постели нет.

Я внимательно осматриваю комнату и понимаю, что его вообще здесь нет.

Поэтому я встаю, заворачиваюсь в простыню и топаю в его гостиную. Деэр растянулся на диване, полностью одетый, и крепко спит.

Его лицо залито лунным светом и во сне выглядит уязвимым. Я долго разглядываю его, потому что, когда он проснётся, у меня не будет такой роскоши. Я отворачиваюсь, только когда вновь начинаю чувствовать головокружение, когда в голове начинает стучать и стучать, и я наконец-то осознаю, что он подразумевал, когда сказал, что я почувствую это завтра.

Завтра ещё не наступило, но я определённо уже это чувствую.

Я пересекаю комнату, в затылке уже стучит, словно отбойным молотком, и копаюсь в шкафчике над плитой в поисках аспирина. Нахожу таблетки, беру несколько штук и, пошатываясь, возвращаюсь в гостиную.

Я стою над Деэром, снова любуясь им, когда он открывает глаза.

Прекрасные ониксовые глаза.

— Не хочу оставаться одна, — шепчу я.

Он без слов раскрывает объятия.

Я ложусь перед ним, и он обнимает меня, защищая от ночи. Так и засыпаю, прижавшись к его груди и слушая биение его сердца.

Утром меня будит солнце, пока Деэр всё ещё спит.

Мне требуется пара секунд, чтобы вспомнить, где я нахожусь, как напилась вчера вечером, набросилась на Деэра, а потом меня стошнило в его присутствии.

Я сгораю от унижения, обводя глазами окна, дверь, а затем замираю.

В окно заглядывает Финн с выражением ужаса на уставшем лице. На нём до сих пор вчерашняя одежда, из-за чего я предполагаю, что вернулся он только сейчас.

Я лежу в объятьях Деэра, завёрнутая в простыню, и понимаю, как это выглядит со стороны.

У Финна совершенно неверное представление.

Я вскакиваю с кровати с намерением всё объяснить ему, распахиваю дверь, но он уже ушёл.

Я бегу за Финном до своей комнаты, где он уже ждёт меня, спокойно сидя на моей кровати, его обувь покрыта грязью с пляжа.

— Это совсем не то, о чём ты подумал, — быстро говорю я, хотя простыня Деэра до сих пор обёрнута вокруг моей талии, поскольку шорты остались в его спальне.

Финн качает головой и смотрит в окно.

— Мне всё равно, чем ты с ним занимаешься, Кэл. Это не моё дело. Я твой брат, а не сторож.

— Но я твой сторож, — огрызаюсь я в ответ. — И ты вчера ушёл один. Что, чёрт возьми, ты делаешь?

— Мне нужно было какое-то время побыть одному, — тихо отвечает он, всё ещё глядя в окно. — После кладбища.

Это заставляет меня замолкнуть, что и входило в его намерения.

— Прости, — глухо говорю я, всё ещё сжимая руками простыню. — Я должна была быть там с тобой. Но отпустила тебя одного. Мне очень жаль, Финн.

Он пожимает тощими плечами, его руки выглядят бледными в утреннем свете.

— Всё хорошо, Калла. Ты ещё не готова. Я понимаю.

— Но мне всё же следовало пойти ради тебя, — возражаю я. — Прости. Хочешь сегодня снова туда вернуться? Я пойду. Если тебе нужно ещё раз сходить, я пойду.

Финн печально смотрит на меня.

— Тебе нужно пойти ради себя , Кэл. Но ты ещё не готова. Всё произойдёт постепенно… по порядку. Обещаю.

Он несёт чушь, и меня это беспокоит.

— Ты же принимаешь свои лекарства, да? — с тревогой спрашиваю я.

Он кивает.

— Пожалуйста, перестань беспокоиться обо мне, Кэл. Я в порядке.

— Это не так. — Я не могу не заметить его мятую одежду, бледную кожу, тёмные круги под глазами. — Ты снова не спишь. У тебя трясутся руки. Мы должны помочь тебе. Я поговорю с папой.

Финн хватает меня за руку быстрее, чем я успеваю моргнуть.

— Не надо, — быстро говорит он. — Пожалуйста. Мы сами с этим справимся, Калла. Ты и я, как и всегда.

И мне хочется сказать ему, что это не честно по отношению ко мне, что этот груз слишком тяжёлый, что это слишком большая ответственность, но, конечно же, я не говорю. Ибо мы Калла-и-Финн, так это было и будет всегда.

В конце концов я просто киваю.

— Хорошо. Я не стану ему рассказывать.

Я снова оглядываю его и вспоминаю, что на нём нет медальона святого Михаила.

— Ты снял свой кулон, — говорю я, стараясь подавить обвинительные нотки в голосе. Он отводит взгляд и пожимает плечами.

— Я решил, что он мне больше не нужен. Можешь забрать его, если хочешь.

Я таращусь на него с открытым ртом.