Дж. С. Монро - Забудь мое имя

Я поднимаю глаза. Мужчине под пятьдесят, может быть, больше. На нем кремовый льняной костюм, белая рубашка без воротника и галстука и поношенные коричневые замшевые ботинки. Через плечо перекинута желто-коричневая курьерская сумка. Я никогда не видела его в своей прежней жизни – по крайней мере, думаю, что не видела.

– Мы знакомы? – продолжает мужчина.

Я мотаю головой, мое замешательство очевидно. Этот парень что, клеится ко мне?

– Ох, ради бога, извините, – говорит мужчина, глядя на меня со смущением и смятением. – Похоже, я обознался.

– Люк, – обращается к мужчине Лаура, поспешно присоединяясь к нам.

– Лаура, я тебя не заметил, – целует он ее в обе щеки. – Твоя подруга показалась мне знакомой, – с губ мужчины слетает нервный смешок. Но, похоже, он находит нашу встречу совсем не смешной. – Из давнего прошлого, – добавляет он и замолкает.

Лаура смотрит на меня, тщетно пытаясь отыскать на моем лице проблески воспоминаний. Я отчаянно силюсь их пробудить, но все напрасно. Я совсем не узнаю собеседника.

– Извините, что разочаровала вас, – говорю я ему. Даже в смятении у Люка очень приятная улыбка, и на какой-то миг я ловлю себя на том, что мне очень хочется оказаться его знакомой.

– Вам не за что извиняться, – говорит он.

В разговоре возникает пауза. Ожидая, когда Лаура нас познакомит, Люк смотрит на нее, а потом снова переводит взгляд на меня. Едва наши глаза встречаются, улыбка слетает с его лица. О чем он думает?

– Я ошибся, – добавляет Люк более тихим голосом, заполняя неловкую тишину. – Забавная вещь – эта память.

Люк отходит, а Лаура садится рядом со мной.

– Неловко получилось, – говорю я, беспокойно заерзав в кресле.

– Я не могла вас познакомить, потому что…

– Я знаю, все в порядке…

– Я, было, подумала, что мы разрешили вашу загадку, когда Люк сказал, что узнал вас.

– Я тоже, – говорю я, откидываясь на спинку кресла. – Может, я действительно его знаю? Мне показалось, он – хороший человек.

– Люк? Он замечательный!

– Лаура Мастерс? – выкликает голос из глубины коридора.

– Это нас, – говорит Лаура, вставая. – Люк – журналист. Он написал статью о местном приходском священнике, запретившем от имени церкви мои уроки по йоге, потому что они «коренятся в индуизме».

– Не больно-то по-христиански, – говорю я.

– На самом деле священник не хотел, чтобы его обвинили в поддержке «альтернативного мировоззрения». Не удивительно, что к нему в церковь больше никто не ходит.

В тот самый момент, когда мы с Лаурой выходим из приемного отделения, сбоку от меня снова вырастает Люк.

– Прошу прощения, я забыл дать вам вот это, – говорит он, протягивая мне маленькую визитку.

– Спасибо, – говорю я, обескураженная его вниманием.

– Это так, на всякий случай.

Когда мы заходим в кабинет доктора Сьюзи Паттерсон, у Лауры жужжит мобильник. Она взглядывает на его экран, и, усаживаясь на один из двух пустых стульев, показывает мне текст сообщения от Люка:

«Кто эта новая женщина? Она мне показалась до странности знакомой».

Мы обе улыбаемся, хотя на самом деле его интерес заставляет меня нервничать. Я сажусь на другой стул и осматриваюсь. Невыносимая, гнетущая чистота в кабинете напрягает меня еще сильнее; в груди все сжимается. У одной стены стоит кушетка, покрытая белой бумажной простыней. А на столе, как столовые приборы, разложены медицинские инструменты. Я отвожу глаза в сторону, заламываю от волнения руки. В уме я представляла себе этот кабинет гораздо более безобидным. Я заставляю себя поднять глаза.

– Спасибо тебе, Сьюзи, за то, что так быстро нас приняла, – благодарит Лаура.

– Да пожалуйста, – отвечает доктор Паттерсон. На вид ей пятьдесят с небольшим. Держится уверенно, скорее учтиво, чем напыщенно. Серьезная. Одета в облегающий темно-серый джемпер; на шее скромная нитка жемчуга. Со слов Лауры, она в этой больнице лишь временно замещает отсутствующую коллегу, а раньше работала врачом общей практики в Девицесе. И я подозреваю, что они со Сьюзи – добрые приятельницы.

– Спасибо вам, – добавляю я от себя.

– Расскажите мне, что случилось, когда вы впервые осознали, что не можете вспомнить, как вас зовут.

Я повторяю ей все, что уже говорила Лауре и Тони.

– Это так тяжело – ничего о себе не знать, – признаюсь я.

– Могу себе представить, – кивает доктор Паттерсон.

– Я пытаюсь что-либо вспомнить, но в моей голове одна пустота.

Я стараюсь говорить ровным голосом, но мои ноги предательски дрожат.