Тэйлор Адамс - Поле зрения

– Дай мне ключи! – приказала Эль.

Помощник шерифа потянулся к поясу и снял маленькое кольцо с ключами. Глядя на нее, позвенел ими на ладони – Эль чувствовала, что в его крохотном мозгу насекомого крутятся какие-то колесики. Стреляй, стреляй, стреляй, твердила она себе, но было поздно. Движением запястья он отправил ключи в прерию Тэппа.

С ними испарилась последняя надежда, и ее место в груди Эль занял ледяной воздух.

Спасение было так близко…

– Он не может умереть, потому что он – принцип. – Говорить помощнику шерифа становилось все труднее. Кровь поднималась вверх и булькала в горле. – Он заразная идея. – Раненый повалился в тень и отнял руку от шеи. Эль услышала, как кровь хлынула на землю, будто из крана. Этот человек совершил свое последнее зло и теперь был мертв.

Забытая у его ноги рация загудела, словно кто-то пытался выйти на связь. Не выпуская оружия, Эль сгорбилась и ждала, что раздастся отвратительный, худосочный голос снайпера. Но вместо него услышала голос Джеймса, сосредоточенно и направленно, как луч прожектора, пробивающийся сквозь дождь.

– Эль, дорогая, у меня есть план, как убить его.

Она улыбнулась виноватой улыбкой.

Расправься с ним, Джеймс!

– Отлично! Великолепно! Бесподобно! – Тэпп щелчком закрыл затвор и вытер запястьем подбородок. – Посмотрим, что это за план.

В мокрой «зеленке» внизу Сватомир отошел на десять шагов от бунгало, повесил «сайгу» на плечо, выжал воду из завязанных в «хвост» волос и совершил новый наскок на дверь. Через полсекунды звук удара долетел до Тэппа.

– А такое как тебе нравится, Джеймс? – Он положил палец на спусковой крючок и попытался успокоить сердце в груди. Оно билось бешено, неровно, как катящийся с лестницы барабан. Тэпп делано рассмеялся и, убедившись, что рация в порядке, произнес: – Ты меня слышишь? Я предложил обсудить условия. То, чего ты добивался все это время. Твой хлеб с маслом. Нечто похожее на оливковую ветвь на короткий остаток твоей жизни. Не переоценивай себя. Пока здесь все происходило, ты оставался лишь торгашом, чья миссия – тешить людей. Тем мальчишкой, который исподтишка наблюдал, как отец калечит его мать…

– Я не договорил.

– Что?

– Меня прервали, и я не закончил.

– Тог-да… – у Тэппа перехватило дыхание, – заканчивай.

– Рядом с дверью отец держал заряженное ружье. – Радиосвязь самоотрегулировалась и стала чистой: помехи, искажения обратной связи и фоновые шумы исчезли, и остался только голос Джеймса. – Я взял его.

– И?

– Побежал в кухню на крики. Отец прижал к столу левую руку матери и готовился сделать с ней то же, что с правой. – Джеймс перешел на шепот, однако четко выговаривал каждое слово. – Я выстрелил в него. В глаз. Но отец не упал, сел на посудомоечную машину, и я целых две минуты смотрел, как он умирает. Все это время мы молча глядели друг на друга.

Связь оборвалась.

Ниже на склоне Сватомир отступил, сгруппировался, как футбольный защитник, и снова пошел на приступ.

Джеймс открыл дверь.

Тяжело дыша, Великан влетел в освободившийся проем вместе с порывом воздуха. Их плечи соприкоснулись – он оказался внутри, а Джеймс снаружи.

Джеймс спешил. Пробежал три шага в ночь с третьей канистрой в руке, оставляя за собою след льющейся жидкости. Затем сделал крутой поворот и зашвырнул канистру на кладбище автомобилей, при этом получив россыпь капель в глаза. Сзади скрипел сапогами Великан. Он поскользнулся на разлитом бензине и грохнулся на мокрый пол – карабин брякнул, как кухонная сковорода. Через секунду Великан вскочил, повернулся к Джеймсу и упер приклад в плечо, готовясь к роковому выстрелу.

Джеймс продолжал бежать и был уже в десяти ярдах от бунгало. Слышал, как шлепнулась канистра, расплескав содержимое перед кладбищем автомобилей, где первой стояла с полным бензобаком «акура» Роя. На нее он даже не взглянул, было не до того – он уже находился вне спасительной тени от стен строения. В поле видимости прицела Тэппа. Сейчас к нему жадно тянулось его перекрестье, готовясь перехватить, подобно лейкоцитам, нацелившимся расправиться с вирусом. Джеймс представил восторг Тэппа – попался! – и надеялся, что это чувство затормозит рефлексы снайпера еще на полсекунды, пока он не успеет выхватить из кармана первый сигнальный фейер и дернуть скользкими пальцами за проволоку. Джеймс споткнулся, потерял инерцию, потянул раз, другой, третий – и мир окрасился в красное.

Он представил изумление Тэппа: это еще что такое?