Тэйлор Адамс - Поле зрения

– Ты особенно не волнуйся, Джеймс, она крепкая, долго продержится.

Эхо снова всплыло, вытеснив остальные мысли. Выключи фары, пока я не расшиб их пулями. Выключи фары, пока я не расшиб их пулями. Выключи фары, пока…

– Двадцать пять секунд, – выдохнул Тэпп. – Ты там… поднеси рацию к… Мы заставим его поговорить с ней.

Джеймс молча слушал у двери. В «Мотороле» шуршащие щелчки. Гул как от стиральной машины – это сыплет неутихающий дождь. Похоже на запись авиационных черных ящиков с шипением и щелчками помех – регистрация последних секунд свободного падения перед ударом.

– Джеймс? – сказала Эль.

Он не мог произнести ни звука. Рот словно набит ватой.

– Джеймс?

– Я здесь, – выдавил Джеймс.

– Есть хорошая новость, – устало сообщила жена. – Тут полиция.

Господи, как ему недостает ее шуток! Эта, наверное, станет последней, как был последним их завтрак вдвоем жирным буррито в Фэрвью и была последней настоящая ссора на бензоколонке, где висел идиотский транспарант с пятью восклицательными знаками. Последним фильмом, который они смотрели вместе, стал незапоминающийся ужастик с испустившими в конце дух, эгоистичными героями. Последний раз они поцеловались в разбитой «тойоте» под рокот мотора джипа, когда его руки были прикручены скотчем к рукоятке переключения передач. Их последний ребенок не получил имени. Все теперь стало последним. Джеймс подумал, что и его сердце совершает в грудной клетке последние удары.

– Пятнадцать секунд, – произнес снайпер.

– Дорогой, – прошептала Эль, – какой теперь план?

Его щеки вспыхнули, горло сдавило.

– Нет никакого плана.

– Должен быть. – В голосе жены прозвучало раздражение. Джеймс различил в нем знакомый сосущий присвист, и его сердце замерло. Рана Эль открылась, и через пятнадцать минут она непременно умрет. – Ты всегда что-нибудь придумываешь. Обещаю, на сей раз я не буду смеяться…

– Десять секунд…

– Я выхожу, – выдохнул Джеймс.

– Пожалуйста, не делай этого!

– Я должен!

– Нет!

Над головой грянул гром. Лачуга зашаталась и заходила ходуном. Пальцы Джеймса сомкнулись на дверной ручке.

– Я люблю тебя, Эль.

– Замолчи!

– Пять секунд…

– Я тебя люблю!

– Заткнись! – Шмыгая носом, она ловила воздух ртом, и между вдохами слышался ритм ее пульса. – Ты что, не понимаешь? Я с тобой! Я готова! Будем следовать твоему сумасшедшему плану и с ними со всеми расправимся. Только скажи, что мне делать.

– Возьми ее за руку, – приказал помощнику Тэпп. – И держи.

– Подожди! – крикнул Джеймс и потянул дверь, но она не открылась.

Коал сопел, сражаясь с рацией, и никак не мог справиться. Шуршащие движения, прерывистый вздох.

– Держи же, черт тебя возьми! – рассердился Тэпп.

– Подожди! Я выхожу. – Джеймс сильнее дернул дверь. Она стукнула, звякнула, но ее что-то держало.

– Джеймс! – крикнула жена.

Он вспомнил о засове, рывком открыл, и ржавый скрип отразился двойным эхо в его переполненных кровью барабанных перепонках. Слишком поздно, слишком поздно, нет времени. Схватился за ручку обеими руками, выдохнул сквозь зубы и дернул. Дверь проскребла по полу и тяжело, увесисто, как банковский сейф, настежь открылась, обнаружив за собой темноту.

И Сватомира.

Он стоял на пороге, как горгулья. Высокий, широкоплечий, в лоснящейся от воды и крови штормовке, распространяя изо рта запах кофейных зерен. Ладонь протянута вперед, словно он готовился взяться за ручку, когда Джеймс открыл дверь. Свет фонаря очертил скулы, превратив лицо в отвратительную личину – глаза ввалились и смотрели, не мигая, губы ухмылялись. Двойной всполох молнии осветил его, и стало заметно, насколько сегодняшняя кровопотеря обесцветила кожу, превратив ее в нечто бледное и дряблое, как мясо дохлой устрицы.

Борьба за рацию затихла, и Эль прошептала:

– Дорогой, если ты скажешь, что у тебя есть план, как его убить, я тебе поверю.

Тэпп выстрелил.

Ресницы Тэппа трепетали у стекол оптики, когда он передергивал затвор: потянул вверх и к себе, толкнул вперед и вниз. Женщина двигалась неестественно быстро, как в ускоренном воспроизведении записи камер видеонаблюдения. Вскочила с криком, ошарашив Коала, и треснула его головой в зубы. Помощник зажал ладонями рот, а его широкополая шляпа отлетела в сторону, словно колпак с колеса. Женщина извернулась и с наручниками на запястьях и руками на животе бросилась к патрульной машине. Мокрая галька летела у нее из-под ног, женщина дернулась, однако продолжала бежать.