Тэйлор Адамс - Поле зрения

Через две недели в городской электросети возник небольшой «подскок» напряжения. Эль вынимала из микроволновки миску с супом, когда все семь ламп в трех комнатах разлетелись с эффектом фейерверка. Джеймс пошел проверить почтовый ящик, и из-за двери ему показалось, будто открывают бутылки с шампанским. Он бросился домой и нашел жену скрючившейся под кухонным столом. Весь пол в осколках стекла, лапша в раковине и на дверце холодильника. Обхватив руками колени, Эль раскачивалась взад и вперед, словно жертва посттравматического синдрома. И хотя каким-то образом поняла, что это его рук дело, это был удивительный момент, который он никогда не забудет, – они вместе в темноте под столом, а в воздухе похожий на пороховой дым запах сгоревших нитей накаливания.

Даже здесь, в Мохаве, стоило закрыть глаза, и Джеймс мысленно переносился в то время.

– Это ты мне устроил тогда полтергейст? – спросила Эль с небрежной улыбкой.

– Да.

– А я тебя так и не поблагодарила. Спасибо.

– Как ты узнала, что это моя работа?

Она посмотрела на него внезапно потускневшими безжизненными глазами. Мираж рассеялся, и ими снова овладел этот реальный дрянной мир.

– Потому что, Джеймс, нет жизни после смерти.

Он никогда не мог понять, почему жена в этом настолько уверена, и это надрывало ему сердце.

– Он вернется, – холодно продолжила она. – Отцепит где-нибудь их машину и приедет за нашей. Тогда нам негде будет спрятаться, некуда бежать, и мы умрем.

Джеймс кивнул.

– Нам осталось несколько минут. Самое большее.

Сожженные нити накаливания лампочек.

Что?

Сожженные нити взорвавшихся ламп.

При чем тут они?

От них в воздухе стоял запах…

В голове возникла идея, одновременно гениальная и поразительно очевидная. Джеймс задержал дыхание и сидел, замерев, словно малейшее движение могло прогнать хрупкое озарение. Уж слишком оно казалось идеальным, чтобы осуществиться в реальности. Напоминало превратившийся в дымку, наполовину развеявшийся сон. Он повернулся к Эль.

– Ты здесь не умрешь.

– Джеймс, ради бога… – Она рисовала пальцем на песке бесформенные фигуры. – Каким бы ты ни был и за что бы я тебя ни любила, ты не способен вытащить нас из этой невероятной передряги.

– Мы поедем в Талсу.

– У тебя не получится в следующие двадцать минут спасти кого-нибудь из нас. – На ее губах мелькнула призрачная улыбка. – Я тебя за это прощаю.

Джеймс погладил ее грязной рукой по щеке. Его губы тоже изогнулись в улыбке – сначала еле заметной, но по мере того, как он обретал уверенность и убеждался в своей правоте, превращавшейся в мальчишечью ухмылку. Он изобразил выговор чернокожего врача:

– Шансов мало, но они есть.

Эль подняла голову.

И тут что-то ударило его по скуле.

Эль вскрикнула.

Рой был крупнее Джеймса и сознавал это. Удар получился зубодробительным, сотрясающим мозги – Рой не впервой пускал кулаки в ход. У Джеймса полетели искры из глаз, стиснула боль, и из носа и по подбородку поплыло что-то теплое. Он моргнул, но не увидел ничего, кроме белого солнечного света, и, не разглядев обидчика, поднял руки, защищаясь от нового удара. Однако удара не последовало.

Эль что-то прокричала. Громче.

И тут он увидел его. Рой… плакал. Жалкая фигура – упал на спину под солнечным небом, щеки мокрые, тянет кулаки, словно в боксерской стойке. Ему хотелось драться. Все существо рвалось в драку, но Джеймс не даст ему такой возможности. Взрослый парень, а на деле ребенок, Рой что-то шептал, перемежая слова судорожными всхлипами, раскачивался взад и вперед и, крепче сжимая пальцы, снова и снова, проникаясь ужасной истиной, повторял:

– Я ее не спас. Я ее не спас. Я ее не спас.

Сару.

Джеймс подтянулся к водительской дверце «тойоты» и сжал нос. Боль полоснула между глаз. Нос хотя и ломило, но он скорее всего не был сломан. Но даже если и был, это последнее, о чем ему следовало в эту минуту беспокоиться. Наклонившись, чтобы кровь не затекала в горло, он не сводил с Роя глаз.

– Я… – Внезапно смутившись, тот поднял голову. – Прости.

– Все в порядке. – Джеймс, наверное, в сотый раз за день сплюнул кровь изо рта.

– Поверь, мне очень стыдно.

– Кретин! – бросила Эль из-за спины мужа, шурша по земле коленями и откидывая назад волосы.

– Проехали, – произнес Джеймс. – Пусть останется на его совести.

– Если он еще тебя ударит, я его кастрирую.

– Верю.

Рой стукнул кулаком в дверцу. От звука удара кости об алюминий Джеймс вздрогнул. Плечи Роя поникли, он осел на землю и, сверкая глазами, снова и снова колотил машину. Последним ударом разбил костяшки пальцев и оставил на желтом кузове маслянистый красный отпечаток. Закричал, но не от боли – долгим воплем надрывающей горло ярости.