Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

Робби и Мартин кивают.

Дом вопит, оплакивая свой скорый конец: скрежещет сталь, взрывается древесина, ревет огонь, заглушая шаги удаляющегося дракона. Мартин под спецовкой весь мокрый, но на лице кожа сухая, как бумага. Лица других покраснели, как от солнечного ожога. Ставни на боковом окне начинают дымиться и медленно, будто неохотно, загораются. Из-под закрытой двери в коридор тянет дымом. В горле саднит, Мартин давится безудержным кашлем.

Снауч срывает шторы, за которыми – путь к побегу. Сняв перчатку, на долю секунды прикасается к стеклу, затем – снова, уже дольше, и еще раз, теперь уверенно кладя на него руку. Затем оборачивается и ободряюще кивает.

– Когда я открою окно, сквозняком втянет огонь внутрь. Мешкать нельзя. Разбивайте ставни. Запор должен легко поддаться. Робби, ты первый, Мартин – следующий. Готовы?

Оба опять кивают.

Снауч готов поднять нижнюю створку, однако замирает. Затем бежит на другой конец комнаты за кожаной оттоманкой и ставит ее под окно. Похоже, он хочет что-то сказать, но ему мешает ужасный скрежет измученного дерева и железа, за которым следует оглушительный грохот: обрушилась еще одна часть крыши. Снауч дергает окно: застряло. Робби с Мартином бросаются на помощь, но второй рывок Снауча оказывается успешнее. Робби, перевесившись через подоконник, ударом ладони распахивает ставни. Смотреть не на что: просто стена из дымовых клубов, прорезанных вкраплениями оранжевого. Робби свешивает ногу в пустоту за окном, опирается на Мартина и свешивает вторую, после чего, поморщившись, прыгает в неизвестность и исчезает. Мартин, не теряя времени, встает на стул, шагает на подоконник и спрыгивает, почти падает, на веранду, обдирая спину. А затем, продолжая безудержно кашлять, бежит в дымное облако. Метра через три он плюхается на подъездную дорожку, перелетев на нее с края веранды через верхушку дымящегося куста. Опускает лицо и делает вдох, стараясь унять кашель. Овладев собой, бежит дальше на полусогнутых ногах. Мир за стеклами очков постепенно становится четче. Полицейский внедорожник объят пламенем. Мартин огибает его, выбирается на открытое место и, бросившись на гравий, утыкается лицом в обтянутые перчатками руки. Вокруг шумно, светло и дымно. Он лежит, не двигаясь, в голове от страха не осталось ни одной мысли.

Робби, пьяно покачиваясь, сидит на стуле в боулинг-клубе «Риверсенд» и болтает заплетающимся языком. Мартин Скарсден рядом, напротив, трезв, как стеклышко, хоть и пил вровень со своим более молодым собутыльником. Первое пиво словно испарилось, почти мгновенно исчезнув у них в желудках, а потом обоих было не остановить. Правда, никто и не пытался, ведь те, кто обвел смерть вокруг пальца, вправе расслабиться. К тому же остальная пожарная команда не отстает. Эррол, как капитан, собрал своих людей здесь для разбора полетов, а Эролл, как президент клуба, дал добро на бесплатную выпивку для героев из буша. Вначале все сидят тихо и задумчиво, затем воспоминания о дневных ужасах сменяются радостным возбуждением выживших, и пожарные шумят все сильнее.

– Черт, ребята, я думала, вам крышка, – в сто первый раз говорит Мокси, качая головой. – Огневой фронт достиг дороги, а вы так и не вернулись. «Ну все, хана», – подумала я.

Она ни к кому конкретно не обращается, и никто больше ее не слушает, но она все равно повторяет свой рассказ:

– Никогда не забуду, как мы подъехали к дому, а вы там, все трое, просто сидите и ждете. Никогда этого не забуду. Кто сказал, что чудес не бывает?

Робби наклоняется вперед и закидывает на плечо Мартину руку, а второй поднимает бокал.

– Вот, за Мартина, мать его, Скарсдена. Он приехал, чтобы спасти нас всех!

Рассмеявшись собственному тосту, констебль, причмокивая, отпивает еще пива, проливая себе на рубашку. Некоторые члены команды поднимают бокалы и со смехом пьют.

Наверное, на тост в честь герпеса они бы так же реагировали, думает Мартин: сегодня все пьют, никто не судит других.

Пожарная команда, до сих пор в огнеупорных спецовках, рассредоточилась вокруг пары столиков. Там и сям валяются сброшенные шлемы, перчатки и очки. В зале не только пожарные, но и горожане, прибывшие послушать о драматичных событиях дня. Дедуля Харрис, не пожарный и не горожанин, сидит один, тихо потягивая виски из большого стакана. Похоже, он плачет. Кто-то ободряюще хлопает его по спине, проходя мимо, однако поговорить не останавливается.

Гул становится громче, в зал вваливается команда пожарных из Беллингтона. Риверсендские борцы с огнем, пошатываясь, встают.