Рут Уэйр - Смерть миссис Вестуэй [litres]

– Н-нет, конечно, нет. – Зубы у Хэл стучали от холода, и она попыталась взять себя в руки, чтобы благодарность не вышла преувеличенной. – Благодарю вас, мистер Тресвик, вы очень любезны.

– Ерунда. Вот, держите мой зонтик – только осторожнее, иначе он вывернется наизнанку. Боюсь, морские штормы несколько непредсказуемы. Я возьму ваш чемодан.

– О, что вы, – запротестовала Хэл, – п-пожалуйста.

Но было уже поздно. Зонтик очутился у нее в руке, а маленький человек, ловко подхватив чемодан с гравийной дорожки, куда она его поставила, двинулся под дождем к машине, припаркованной на обочине, где ее высадил таксист.

Заведя «вольво», мистер Тресвик включил печку на полную мощность, и машина, разбрызгивая лужи, выехала на проселочную дорогу. На кладбище Хэл казалось, что она уже никогда не сможет согреться, холод пронизал ее будто до самых костей. Теперь, когда в теплом воздухе, что дул из вентиляторов, пальцы начали оттаивать, их заломило от боли, однако стылость глубоко внутри казалась вечной мерзлотой.

– До Трепассена около четырех миль, – поддерживая разговор, сказал Тресвик, когда они медленно вырулили на главную дорогу. По лобовому стеклу бешено метались дворники. На каждом перекрестке водитель тормозил, сквозь мглу всматриваясь в дорогу и тщетно стараясь разглядеть машины сбоку. Затем, держа в руках две жизни, он нажимал на газ, машина переезжала перепутье и набирала скорость. – Надеюсь, стараниями миссис Уоррен нас ждет чай. Вы останетесь на ночь?

– Я… – Хэл почувствовала себя виноватой. Она не написала экономке – времени не было. Кроме того, она понятия не имела, что будет делать, если приглашение заночевать в имении в силу обстоятельств окажется недействительным. – Да, я бы с удовольствием, но, боюсь, я не написала миссис Уоррен, что приеду. Ваше письмо пришло всего два дня назад… Я думала, ответ все равно не поспеет…

– О, простите, – извинился мистер Тресвик, – мне следовало указать номер моего мобильного. Но это не столь существенно. Миссис Уоррен, конечно, откроет для вас комнату, я уверен. Должен вас предупредить… – Адвокат с сомнением покосился на мокрое пальто. – В Трепассене нет центрального отопления. Боюсь, миссис Вестуэй так и не собралась его провести. Но зато там множество каминов, грелок и прочего. Вы будете… – Он замялся. – Ну, в общем, вам будет там очень, очень удобно.

– Благодарю вас, – кротко ответила Хэл, хотя что-то в его голосе заставило ее усомниться в правдивости его слов.

– Должен признаться, – Тресвик переключил сцепление, так как они поднимались на холм, – я с некоторым удивлением узнал, что у Мод есть дочь.

Мод. Вот, значит, как зовут недостающую дочь. М. Вестуэй, как и мама. Может, ошибка отсюда? Хэл испытала невероятное облегчение, что взяла сокращенный вариант метрики, но следом за облегчением вспыхнула смутная тревога. Значит, Тресвик с удивлением узнал о существовании у Мод дочери. И что это означает? То, что она не знает чего-то такого, что должна бы знать. Спросить? Но ведь незнание ее выдаст?

– Я… Что вы имеете в виду? – спросила она наконец.

– О, – усмехнулся мистер Тресвик. – В детстве она была весьма решительной особой. Клялась, что никогда не выйдет замуж и не заведет детей. Помню, как-то я сказал – ей было лет двенадцать, – что, мол, когда она подрастет, то может и передумать. А Мод в ответ рассмеялась и назвала меня старым ослом. Она была довольно прямолинейной девочкой, ваша матушка. Заявила, что дети – висячий замок на патриархальных оковах брака. Именно так и выразилась, я очень хорошо помню. Я тогда еще подумал, какой необычный оборот, особенно для ребенка. Поэтому несколько опешил, когда узнал, что она в самом деле родила ребенка. И в довольно юном возрасте, как я понимаю?

– В восемнадцать… Ей было восемнадцать, – еле слышно ответила Хэл, – когда я появилась на свет.

Восемнадцать. Когда она была маленькой, ей казалось, это вполне нормальный возраст – по крайней мере, человек уже взрослый. Теперь, когда ей самой шел двадцать второй год, она не могла себе представить, через что прошла мама, какую борьбу ей пришлось выдержать, чтобы в таком юном возрасте родить ребенка и потом одной его воспитывать.

Но едва произнеся эти слова, Хэл поняла свой прокол. Волна холодного бешенства прокатилась вниз по спине от того, что она сморозила. Черт. Черт! Какая глупая, дилетантская ошибка.

Первое правило гадалок и экстрасенсов: говорить как можно туманнее, ничего конкретного, если только потом нельзя пойти на попятную или перевернуть смысл сказанного – в случае грубой ошибки. Я слышу мужское имя… Кажется, там есть буква «ф» . И никогда: Я вижу вашего брата Фреда . Если есть острая необходимость сказать что-то конкретное, выбирай статистически более вероятное. Я вижу синюю машину… Только не зеленую.