Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

— Я постараюсь, а вы не говорите, что я приходил. Вот моя визитка, позвоните, когда она будет дома. Хорошо?

Токарев смутился. «Что ж они все плачут? — подумал он. — Пять минут разговора — и слезы. И помощи все просят, и сразу надеются на меня».

Первоначальная картинка с изнасилованием постепенно превращалась в свою противоположность. Чутье подсказывало, что еще чуть-чуть — и Бельмесов вернется в свою семью, где ждут его мать и разновозрастные сестры, Анечка и Вера, которые совсем не могут без него, дурака. Суровый урок Вова запомнит на всю жизнь, и, может быть, он поможет парню взяться за ум, найти свою дорогу и стать достойным человеком. Ничто так не делает нас лучше, как добрый, великодушный поступок постороннего человека, спасший нас в самый страшный момент жизни. Такое не забудешь.

Токарев ехал в сторону собеса, намереваясь опросить Марию Горлову, но по пути решил заскочить в магазин, торгующий колесами. Он уже парковался, когда его телефон зазвонил.

— Товарищ капитан, — услышал он голос Кривицкого. — Кажется, я его нашел.

— Молодец, Гена, волоки в отдел, — обрадовался Николай Иванович, он понял, что речь идет о Свекольникове, поиски которого утром были поручены старшему лейтенанту. Раз парень найден, одно дело с плеч. — Живого или мертвого.

— Не получится. Он в районной больнице лежит. Не жив, не мертв, но в коме, без сознания. Черепно-мозговая травма. Кто-то ему чуть надвое голову не расколол, как орех. Переохлаждение, потеря крови, но дышит.

— А это точно он? Опознан?

— Точно. Я, как вы велели, позвонил в районную скорую, передал приметы, и они направили меня в больницу. Его доставили неопознанного, без документов, вызвали местных милиционеров. Там я выяснил, с какого места парня привезли, подскочил туда, пошарил вокруг и нашел его портфель в снегу. Короче, из портфеля, фотографии и одежды однозначно — он.

— Где произошло?

— В Покровском.

— Врачи что говорят? Когда он очнется?

— Врачи говорят — не знаем, но шанс есть.

— Хоть так. Ладно, Ген, я приехал уже на встречу, завтра поговорим. Сегодня я в отдел не приеду. Позвони Солнцеву, пусть не ждет. Ты готовь материалы на возбуждение. И еще — сообщи матери.

— Я?

— Ты, Гена, и давай не нервируй меня странными вопросами. Аккуратно все объясни женщине, в позитивном ключе постарайся, сам понимаешь. Разберешься. По колесам как ситуация? Держишь на контроле?

— Пока ничего. Звонил сегодня их полномочный представитель — Камилджон Мадрасулович, — последние слова Кривицкий произнес внятно по слогам.

— Издеваешься? Давай, работай.

Магазин встретил неприятным, концентрированным запахом резины. Многоярусные пирамиды колес почти не оставляли проходов. На звонок дверного колокольчика из сумеречного света вышел молодой продавец с грязными руками.

— Здравствуйте. Могу вам чем-нибудь помочь?

— Директор на месте?

— А вы, собственно, кто будете? — парень развернул плечи и заслонил путь. — По какому вопросу?

— По личному, — Токарев в упор посмотрел на продавца. Ему не хотелось показывать удостоверение и представляться, не тот случай. — Он меня ждет. Не быкуй, сынок, уступи дорогу, пока я добрый.

Парень развернулся и встал за прилавок. Токарев прошел в подсобку.

Комнатка площадью метра четыре вмещала только стол и два стула по обе стороны. Стены украшали листки из старых календарей с девочками в легком обмундировании и без. Блеклый, бесцветный человек, Сысоев, поднялся и через стол протянул руку.

— Привет, Токарев.

— Вызывали, товарищ генерал? — следователь иронично рассматривал ладонь директора магазина. — Мыл? Глистов нет?

Тот отдернул руку.

— Вадик, ты меня звал, я пришел. Говори, что хотел. Мне некогда, — Николай Иванович присел на стул и закинул ногу на ногу. — Кофе не буду, не трудись. Я слушаю.

— Вчера твой Солнцев приходил, — несколько высокомерно заговорил директор. — Прогнал что-то такое про какие-то колеса. Иваныч, я на такое не подписывался. Сразу говорю. Кто-то у кого-то увел что-то, вы расследуете. Я при чем? Расследуете и расследуйте, а беспредельничать не надо. А то приходит такой, истории рассказывает. Есть же закон, в конце концов! Почти на триста штук меня выставить хочет ни за что. Он с дуба у тебя рухнул?

Глаза Токарева наливались бешенством, он слушал не перебивая.

— Я сказал, что только с тобой буду говорить. Ты бы унял своих коллег, а? Меня прессовать не надо, я сам кого хочешь прессану.