Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

— Кто?

— Те, кто хотят ее отобрать.

— Ясно. Хорошо. Сидите здесь, не маячьте. Я незаметно повыглядываю на улицу. Будьте здесь!

Юноша выскользнул в прихожую и по пути в спальню вынул из кармана куртки свой ужасный пакет. Клинок длиной сантиметров двенадцать, на крепкой загнутой ручке.

Через минуту он вернется, подойдет сзади к старику, отвлечет его, скажем, на перелистывание очередной порции архива, занесет острое лезвие спереди под щетинистый кадык, левой рукой плотно возьмется за лоб и рванет что есть сил слева направо и на себя. Эдик представил, как зеркальная сталь погружается в живую плоть, как с тонким звоном лопаются волокна живых мышц, как перерезаются аорта и трахея. Глаза старика выкатываются из орбит, он немощно пытается отбить нож, хрипит, выплевывая кровь и изумление. Красная жидкость из пореза толчками выбрасывается на стол с бумагами. Все вокруг постепенно окрашивается красным. В глазах красный туман, кровь на руках, ногах, одежде. Громко хрустнули шейные позвонки, и голова отделилась от туловища. Он видит отверстый беззубый рот, в котором запекся последний, самый главный вопрос…

— Эдик, — услышал он за спиной скрипучий голос, — ты куда пропал?

Свекольников резко обернулся. Никого. От неожиданности нож выскочил из рук незадачливого убийцы. Он попытался перехватить его коленом, но получилось только хуже. С оглушительным стуком оружие заехало под низкую кровать старика и ударилось о стену в глубине. Он ошалело стоял с пустым пакетом в руке, медленно соображая, что же теперь делать.

— Что там? — громко допытывался старик.

Рассохшийся стол заскрипел.

— Ничего, я зацепился за стул, — Эдик прятал ненужный пакет в задний карман. — Иду. Я никого подозрительного не увидел, — доложил он по возвращении, еле сдерживая удары крови в голове. — Чисто.

Он упал на табуретку и впился глазами в Бабина. Тот испуганно и издевательски улыбался, словно говоря: «Что, щенок, слабо?» Или показалось? Свекольников попытался продолжить прерванный разговор.

— Расскажите толком, что произошло-то? — Эдику казалось, что сейчас ювелирно отрезанная голова Бабина сама отвалится и он увидит анатомию сечения шеи. Но старик оставался жив и даже ободрился.

— Первый раз приходил один из них в субботу вечером, четвертого, — как ни в чем не бывало рассказывал пенсионер. — Второй раз — вчера. Они назывались моими братьями и требовали их впустить. Одного из них я хорошо рассмотрел в глазок — страшная рожа: нос огромный, глазки маленькие, злые, и лысый. Это бандиты. Я, конечно, не открывал и сказал, что позвоню в милицию. Эдуард, я знаю, меня хотят убить. Выпьете?

— Коньяк?

— Да.

— Доставайте. И лимончик прикажите.

Они молча выпили по маленькой серебряной рюмочке. Заели лимоном.

— Уверен, они скоро от вас отстанут, — поразмыслив, предположил Эдуард. — Как только выйдет свидетельство на собственность, скажете им через дверь, что квартира вам не принадлежит. Пусть сами проверят. Думаю, их интерес охладеет.

— А ведь правда! — оживился старик. — Точно! Слава богу, вы помогли мне вовремя оформить эту ренту, — он еще выпил и оперся щекой на ладонь. — Вы извините меня, мой молодой друг, за излишнюю сентиментальность, но я каждый день благодарю Бога, что он послал мне вас.

— Вы же атеист!

— Обязательно. Но все-таки благодарю. Кстати, ортодоксальные атеисты народ читающий и думающий. Они кропотливо ищут доказательства своему атеизму, критически изучают религию со всех сторон, глубоко погружаются в тему и автоматически становятся верующими. Только человек, убежденный в существовании Бога, в его способности к всепрощению, может искренне, не опасаясь последствий, заявлять о своем полном атеизме, — он глотнул из рюмки. — Вы слишком молоды и пока не знаете, что такое глубокая старость. Представьте, что кто-то день за днем неумолимо гасит свет вокруг вас. Вы видите все меньше и меньше, теряете интерес к жизни, и единственное, что остается с вами, — ваши мысли, воспоминания. Чаще грехи и подлости. Они, как суровые кредиторы, обступают со всех сторон и строго требуют возврата долгов, которые вернуть нельзя. Хочется убежать от них, но бегство возможно только в небытие. Мне повезло, в моей жизни появились вы, единственный человек, способный разметать окутывающую меня тьму, дать глоток свежего воздуха и веру в жизнь.

Эдик представил, как Бабин, кряхтя, наклоняется, заглядывает под кровать и длинной шваброй выдвигает нож на середину спальни. Смотрит на него и все понимает. Потом звонит в милицию, дает показания, называет четко имя и время, обстоятельства и мотивы. Эдик стер со лба крупные капли пота.