Сергей Протасов - Страшный человек. Следователь Токарев. История первая

— Заходи, — сказал он. — Я тут останусь. Не трясись. Его зовут Беломор.

О том, что он вошел в камеру, можно было догадаться только по виду двери снаружи. Внутри все напоминало дешевый гостиничный номер в провинциальном городе. Кровать, стол, стулья, холодильник, микроволновая печь, телевизор, отделенный глухой перегородкой санузел. Все чистое и дешевое. Хозяин номера, средних лет человек славянской внешности, смотрел кино, сидя за столом посреди комнаты. Волков остановился у двери и замер, ожидая приглашения, однако мужчина не обращал на него внимания. В телевизоре пошла реклама, хозяин комнаты повернулся к Олегу.

— Иди сюда, — ровно, с сильным блатным акцентом, делая ударение на последнее слово в предложении, заговорил он. — Сюда садись.

Волков ощутил на себе испытывающий хитрый взгляд его маленьких светлых глаз. Сел на кончик стула и выпрямился, готовый сорваться и бежать. Беломор долго смотрел на прячущего глаза лоха, размышляя, как построить разговор. Всю необходимую информацию он с воли получил, получил и задание. Олег окаменел и потерял способность думать, ощущая ужас и безразличие к своей судьбе.

— Что с тобой делать, насильник? — протянул вор.

— Я никого не насиловал, это ложь.

— Можешь доказать? У меня другие сведения есть.

— Пока доказать не могу, но следствие еще не закончено. На следующей неделе придет мой адвокат.

— И что?

— Он придумает, как доказать. Просто я раньше не знал, в чем меня обвиняют, не обращал внимания на статьи. Я же не убивал. Я найду хорошего специалиста и все докажу.

— Ты же подписал признание. Что будешь доказывать?

— Я ошибся. Он меня заставил, Токарев, следователь. Я не знал. Не понимал, — Волков вдруг осознал всю трагическую глубину своей дурацкой, глупой бравады. — Я откажусь от показаний, они ничего не смогут доказать.

— Ты не понимаешь. Пока о том, что ты признался, знаю только я. Признался — значит изнасиловал. В нашем мире никто никогда не признается, тем более в соучастии в изнасиловании. Совсем дураком надо быть под петушиный расклад подписываться. А ты подписал. Всё, какие вопросы? Больше ничего не надо. Когда ты что-то докажешь, будешь уже дырявым жить под шконкой и кушать из дырявой миски. По-другому нельзя, пойми правильно, ты же не один тут сидишь, подумай о других, — он усмехнулся. — Им-то за что страдать? Братва волнуется.

До Волкова наконец дошло, что самые тяжелые испытания еще впереди и жизнь никогда не будет такой, как раньше. Если последствия того, что возможно произойдет вообще можно назвать жизнью. Тяжелый, безжалостный пресс давил медленно и неумолимо, словно пытаясь выжать из его тела все человеческое — достоинство, душу, любовь. Он струсил, поняв, что не сможет выдержать ужасных страданий и должен уступить. Горло сдавил ком, разболелась голова, чудовищная дрожь сотрясала тело. Его загнали в угол и обезоружили. Оказалось, он хочет жить, причем ради себя в первую очередь. Все мысли о Даше, о науке и справедливости резко отступили, открыв истинную его сущность, оставив только одно желание — выжить, не перестать жить любой ценой. Он сломался.

— Что же делать? — еле слышно прошептал он. — Неужели ничего нельзя сделать? Я же…

— Не виноват? Я знаю, но братве же не объяснишь. Если бродяги узнают, через пятнадцать минут ты будешь девочка с накрашенными губами, и каждый сможет тебя поиметь, — Беломор грустно покачал головой. — Женская доля тяжелая.

— Но раз вы меня вызвали, значит, есть выход?

— Догадался! Выход можно поискать, но сейчас трудно сделать. Признание не скроешь просто так. Раз — и всё! Не шахматы — ход сделал, ход забрал. Тут так не играют.

— Что-то же можно сделать? Вы поймите, не может быть, чтобы это случилось со мной! Прошу вас, помогите, я на всё готов. Я же вижу: вы серьезный и деловой человек и у вас есть власть. Прошу вас, умоляю. Всё, что скажете.

— Всё не надо. Нужны деньги. Заплатить кое-кому, чтобы люди могли решать вопросы с твоим протоколом, и тут порешать надо кое-что с администрацией и активом. Придется платить.

— Сколько денег?

— Пока сто зеленых кусков, я думаю, хватит.

— Деньги у меня есть, — облегчение раскатилось по телу Олега, каждая клеточка возликовала. — Но…

— Проблемы?

— Немного. Деньги в ячейке в банке. Никто, кроме меня, не сможет забрать.

— А по доверенности?

— Я не знаю. Наверное, можно, договор нужно посмотреть, но я могу позвонить вице-президенту, и он по доверенности выдаст. Сто тысяч?