Ким Онсу - Планировщики [litres]

– И ты решила изменить мир, убрав всех подрядчиков?

Мито не отвечала, просто сидела, глядя в свой стаканчик. Рэсэн заговорил снова:

– Думаешь, если убрать Хана и Енота, мир станет другим? Но мир – это всего лишь стул, крутящийся вокруг своей оси. Как только он освободится, на него тут же сядет кто-то еще. Убьешь этих двоих, и ничего не изменится.

– Верно. От того, что уберешь нескольких не очень важных подрядчиков, ничего не изменится. Поэтому я планирую избавиться от стула. Чтобы никто не мог сесть на него.

Рэсэн ошеломленно заморгал. Лицо Мито было бесстрастно.

– Я думал, ты умная. А ты, оказывается, просто сумасшедшая!

– Думал, я нормальная? Но как, не сойдя с ума, заниматься таким делом?

– Хочешь в одиночку перевернуть мир? Но это же нелепо. Смешно! Да такого даже в мультфильмах не бывает.

– А знаешь, почему мир таков, каков он есть? Может, из-за таких злодеев, как Старый Енот и Хан? Из-за прячущейся в тени власти, что дает им подряд на убийства? Нет. Несколько злодеев не могут так испакостить мир. Он такой, потому что мы такие. Бездеятельные. Он такой из-за последователей философии невмешательства, таких, как ты, которые бубнят, что ничего не изменится, что бы ты ни сделал. Ты сейчас повторяешь слова того самого стула, что вертится вокруг себя. Тебе нравится твой цинизм? Мир таков, потому что ты и тебе подобные приняли его, живут, не смея даже пикнуть против Енота или Хана, покорно и даже с готовностью выполняют все их приказы, потому что нет у подобных тебе забот важнее, чем плошка риса на столе. Но, напившись, такие, как ты, ноют и клянут мир и изображают из себя все понимающих философов. Да ты даже омерзительнее Хана. Рисуя Хана исчадием ада, ты делаешь это лишь для того, чтобы в собственных глазах выглядеть лучше него. Иными словами, творя все, что можно и чего нельзя, ты ищешь себе оправдание, что иначе поступить не мог. Именно так – Хан лучше тебя. Он, по крайней мере, жрет то говно, каким его мажут.

– Значит, славная девушка Мито придумала чудесный план по спасению мира, а чтобы осуществить этот план, ей осталось только найти идиота вроде меня?

Мито продолжала молча смотреть на Рэсэна.

– Если хочешь прямо сейчас услышать мой ответ, вот он: No . И меня не интересует твой план. Как ты и сказала, я – отвратительный, трусливый – буду жить жизнью, от которой тошнит, и в один прекрасный день напорюсь на нож и умру. Но я не в претензии. Я жил как насекомое, поэтому и умереть должен как насекомое.

Рэсэн встал и, наклонившись к Мито, прошептал:

– Еще раз проделаешь такое со мной, точно умрешь. Первое и последнее предупреждение.

Лицо Мито не утратило решительного выражения.

– Не забрасывай тренировки, – сказала она. – Предстоят дела, которые потребуют всех сил. – И снова принялась жевать и пить.

Из кухни выглянула хозяйка, и на лице ее читалось: она так и знала, чем все закончится. Рэсэн долго смотрел на Мито, затем направился к хозяйке.

– Сколько с нас?

– Потроха, две бутылки сочжу… Восемнадцать тысяч.

Рэсэн вынул из бумажника двадцать тысяч вон, протянул хозяйке.

– Что, по-хорошему не вышло, да? Хотя с ее характером… – И хозяйка завздыхала, отсчитывая сдачу.

– Спасибо за вкусный обед.

Поблагодарив хозяйку, Рэсэн вышел на улицу. Наверное, все дело было в спиртном, но от ударившего в лицо солнечного света у него закружилась голова.

В выходные привезли труп Чонана. Вместо Хана из машины вылез его юрист. Двое мужчин в черных костюмах вытащили из багажника тело Чонана, занесли в кабинет Енота. Следом за ними в кабинет прошел юрист. Люди в черном удалились, а юрист поприветствовал Енота низким поклоном.

– Это и для нас событие, достойное сожаления. Чонан переступил черту, которую нельзя было переступать. Мы должны были проконсультироваться с вами, но события развивались слишком быстро…

Енот расстегнул молнию непромокаемого мешка ровно настолько, чтобы убедиться, что внутри Чонан. Синюшное лицо Чонана было искажено ужасом.

– Говоришь, черту, которую нельзя было переступать?.. Прокурор Ли, у меня в последнее время голова плохо варит, и не понимаю я эти ваши мудрености молодых. Скажи попросту. Что это за черта такая?

Енот произнес это тихо, размеренно, словно увещевая маленького ребенка. Юриста он назвал прокурором, потому что тот до поступления на службу к Хану работал в прокуратуре. И хотя давно Ли уже никакой не прокурор, но люди продолжали так именовать его.