Александр Горский - Крысолов

Реваев взял документы, раскрыл. С первого паспорта на него смотрела Мария Панфилова, чуть пухлая, жизнерадостная блондинка, которая, даже фотографируясь на паспорт, еле могла сдержать улыбку. Юрий Дмитриевич пролистнул страницы. Не замужем, детей нет, прописана город Орел, улица Панфиловцев. «Бывают же такие совпадения!» — хмыкнул он и открыл второй документ. С фотографии в паспорте на него внимательно, чуть прищурясь, смотрела Наталья Петровна Фролова.

Подгорный был зол и пьян. Он был зол на себя из-за того, что был пьян, из-за того, что уже два дня не звонил жене. Он был пьян из-за того, что был зол на Наташу, которая исчезла и вот уже несколько дней не выходила на связь. Друзей Наташи Макс совсем не знал, а попытаться узнать что-либо у ее отца Подгорный тоже не мог. Оставалось только периодически нажимать кнопку вызова и слышать один и тот же равнодушный голос.

«Вне зоны она… Где-то же она есть? В чьей-то другой зоне, похоже», — угрюмо размышлял Макс, отбросив в сторону бесполезный телефон. Он намеревался налить себе еще виски из уже почти пустой бутылки, когда смартфон ожил. Макс потянулся к светящемуся экрану. Абонент определился, но звонила вовсе не Наташа, звонил человек, которого сейчас он совсем не ожидал услышать. Подгорный постарался ответить так, чтобы его опьянение не было заметно.

— Добрый вечер, Юрий Дмитриевич, рад вас слышать.

— Здравствуйте, Максим, здравствуйте. — Реваев мягко растягивал слова, чуть заметно акая. — Как вы поживаете? Слышал, что вы сейчас в столице.

— Вот все-то вы знаете, Юрий Дмитриевич.

— Ну что вы, Максим. И Господь Бог, думаю, не все знает, а уж куда нам, грешным.

— Не скромничайте. Чем обязан, господин полковник? Что-то по делу отца?

— Нет, Максим, вопрос немножко в другом. — Реваев немного помолчал, словно подбирал слова. — Скажите, пожалуйста, вы же знакомы с Натальей Петровной Фроловой?

— С Наташей? Знаком, мы занимаемся вместе на курсах кадрового резерва. А что с ней случилось?

— На курсах, значит. Похвально, похвально. — Реваев словно не услышал заданный ему вопрос. — А ваше знакомство только совместным обучением ограничивается или есть еще какие-то нюансы?

— Полковник, вы же меня знаете, я не буду с вами разговаривать, пока вы мне не скажете, что, черт возьми, случилось? Что с Наташей?! — выкрикнул в телефон Макс.

— Хорошо, постарайтесь не нервничать. Фролову Наталью Петровну убили, и мне, Максим, требуется вас допросить. Чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Максим, вы меня слышите?

Подгорный почувствовал, как тугая петля мгновенно перехватила его горло, дышать стало нечем. Он не мог вымолвить и слова. На глазах выступили слезы то ли жалости, то ли отчаяния. Макс открутил колпачок и глотнул виски прямо из бутылки. Первый глоток дался тяжело, второй был уже легче. Петля на шее ослабла.

— Я слышу вас, — Подгорный наконец смог ответить, — только я вряд ли смогу сейчас до вас добраться. Я немного перебрал сегодня.

— Это не проблема, — с готовностью отозвался Реваев, — говорите адрес — я к вам подъеду. Только прошу вас, Максим, пока я еду, постарайтесь привести себя в нормальное состояние.

Макс пил уже вторую чашку крепкого сладкого чая. Реваев не отказался от кофе.

— В кино видел, следователям нельзя есть и пить у свидетелей и подозреваемых, верно? — сам не зная зачем, спросил вдруг Подгорный.

— Верно, не рекомендуется, — согласился Реваев. — Будем считать, что сейчас я в гостях, но побеседовать нам с вами надо, думаю, даже и протокольчик заполним. Вы ведь все прекрасно понимаете, Максим, так что расскажите мне сами все максимально подробно и о ваших отношениях с Наташей, и о том, когда вы виделись с ней последний раз.

— Об отношениях рассказать, — вздохнул Подгорный, — они были у нас, эти отношения. А видел я Наташу последний раз неделю назад, в четверг утром. Она ночевала у меня. С утра я собирался ехать на занятия. Наташа сказала, что ей нужно куда-то заскочить по делам и она постарается успеть ко второй лекции. Она вызвала себе такси и уехала минут на пять раньше меня. На занятиях она так и не появилась. Я ей звонил и в тот день несколько раз, и потом. Она все время была недоступна.

— Часто она у вас бывала? — Внимательные глаза Реваева грустно смотрели из-под очков.

— Это был второй раз. До этого мы неделю не общались.

— Ох, Максим, — в голосе следователя слышалось разочарование, — я помню, в свое время вы мне рассказывали о том, как сильно любите свою жену.