Уэнди Уокер - Эмма в ночи

В тот год развелись мои родители. В тот год я сказала им, что могу заглядывать в будущее. И что мы с Эммой не будем жить с мамой, ее новым бойфрендом, мистером Мартином, и его единственным сыном Хантером.

Расставание папы с мамой не стало для меня сюрпризом. Эмма говорила, что для нее тоже, но я ей не поверила. Она слишком много плакала, чтобы это было правдой. Все полагали, что сестра упряма и что ей на все наплевать. Окружающие всегда ошибались на ее счет, потому что в ответ на плохие новости она могла реагировать нервно и жестко. У Эммы были темные волосы, как у нашей мамы, и очень бледная, нежная кожа. В подростковом возрасте она открыла для себя красную губную помаду, темные тени под глазами и поняла, что за ними можно прятаться точно так же, как за обоями скрывается стена. Всегда носила короткие юбочки и обтягивающие свитера, по большей части черные водолазки. Мне не удалось бы описать одним словом то, какой я ее видела. Эмма была красива, строга, измучена, жестока и доведена до отчаяния. Я ею восхищалась, завидовала и упивалась каждым моментом, когда она дарила мне частичку себя.

В большинстве своем эти частички были очень маленькие. Многие из них предназначались для того, чтобы обидеть меня, прогнать или заработать несколько очков в глазах мамы. Но порой, когда та засыпала и в доме воцарялась тишина, Эмма приходила в мою комнату и забиралась ко мне в кровать. Накрывалась одеялом, ложилась рядом со мной, иногда обнимала и прижималась щекой к моему плечу. Именно в такие минуты она говорила то, что впоследствии придавало мне сил, от чего на душе у меня было тепло и я чувствовала себя в безопасности, даже когда утром, по пробуждении, обнаруживала, что мамочка пребывает в зимнем расположении духа. Когда-нибудь, Касс, настанет время, когда мы с тобой останемся совершенно одни. Ты, я и больше никого. Я помню запах Эммы, тепло ее дыхания и силу ее рук. Станем делать что хотим и больше не впустим ее в свою жизнь. У меня в ушах до сих пор стоит голос сестры, шепчущий мне в ночи. Я люблю тебя, Касс . Когда она произносила что-то подобное, я думала, что нас никогда не коснутся никакие беды.

Я позволила Эмме убедить меня выступить против мамы во время развода. Ей было под силу угадать следующий ход любого игрока на шахматной доске. И повлиять на ход всей партии, сделав свой собственный. Она была натурой тонкой и обладала высокой приспособляемостью. А в жизни руководствовалась только одним – инстинктом самосохранения.

Касс, мы должны жить с папой. Неужели ты ничего не видишь? Ему без нас будет так тоскливо. У мамы есть мистер Мартин. А у папы только мы. Понимаешь? Нам нужно что-то предпринять и как можно скорее! Потом будет поздно!

Эмма могла бы этого не говорить. Мне и без нее все было понятно. Мистер Мартин, мамин бойфренд, переехал в дом нашего отца в тот самый день, когда тот из него выехал. Его сын Хантер учился в закрытом пансионе, но жил с нами, когда приезжал на выходные и каникулы, а случалось это довольно часто. Его бывшая жена уехала в Калифорнию задолго до того, как мы с ними познакомились. Мистер Мартин работой себя не перетруждал – он давно заработал кучу денег и теперь почти все свободное время посвящал гольфу.

Мама никогда не любила нашего отца Оуэна Таннера, и я это прекрасно понимала. Она настолько открыто и с таким безразличием его игнорировала, что на него и ту боль, которую он излучал, в конечном счете стало больно смотреть. Поэтому папе действительно было очень тоскливо.

Я сказала Эмме, что прекрасно вижу, как страдает отец. Но умолчала о том, что вижу и многое другое. Я видела, как сын мистера Мартина смотрит на Эмму, приезжая из пансиона, как мистер Мартин смотрит на сына, когда тот глядит на Эмму, и как мама смотрит на мистера Мартина, когда тот за ними наблюдает. При этом отдавала себе отчет, что в будущем из этого ничего хорошего не получится.

Но дар предсказывать будущее совершенно бесполезен, если ты не в состоянии с его помощью что-либо изменить.

Поэтому когда на суде та женщина спросила меня, с кем мне хотелось бы жить, я ответила, что с отцом. Сказала, что мне будет плохо под одной крышей с мистером Мартином и его сыном. Думаю, что Эмму моя храбрость удивила. Не исключено, что она даже поразилась силе того влияния, которое в ее представлении она оказывала на меня. Как бы там ни было, когда я сделала этот ход, она изменила тактику и встала рядом с мамой, навсегда получив в ее глазах статус любимого ребенка. Для меня это стало полной неожиданностью. Все верили ей, но никто не верил мне, потому что мне было только одиннадцать, а Эмме тринадцать. А еще потому что Эмма это Эмма, а я это я.