Жалко, что я не могла попросить помощи у мамы. Тетя Джун говорила, что мама излучала счастье, как огонь – тепло, и всегда прогоняла грусть. Было бы здорово, будь она сейчас рядом, но в руинах стояли только я и папа, и хмурое выражение его лица мне совсем не нравилось. Он не мог найти ничего достойного внимания в обгоревших балках.
Я задала ему первый же пришедший мне на ум вопрос:
– Зачем строить дом так далеко от города? Тем более если он предназначен для детей, которым и так пришлось в жизни несладко? Им здесь, наверное, было совершенно нечем заняться.
– Задумка была такая, что они будут проводить время на природе, на свежем воздухе, а это полезно для здоровья, как-то так, – ответил папа. – К тому же изначально здание строилось не под детский дом. Оно было частным и принадлежало одной местной семье.
Он вытащил из папки фотографию и поднял перед собой.
– Это сняли несколько недель назад.
Я впервые увидела этот снимок. Папа не разрешал мне заглядывать в папку, потому что там лежали фотографии трупа, но на этой был запечатлен дом. Я подошла ближе и вгляделась в белые обшивочные доски и широкие террасы. У входа стояли дети – кажется, их было около десяти – и трое взрослых. Воспитанники были разных возрастов и рас: темнокожие, белые, смуглые. Никто из них не улыбался, по крайней мере искренне. Губы были изогнуты, но глаза не сияли. Наверное, я бы тоже не хотела улыбаться, если бы жила в доме для «проблемных детей», что бы это ни значило. После пожара органы опеки увезли их в большой город. Оставалось только надеяться, что они попадут в более приятное место, которое им понравится больше.
Я показала на высокого, худого и бледного человека в очках.
– Это воспитатель?
Папа покачал головой.
– Нет. Это Александр Шольт. Основатель фонда, содержавшего этот дом. Само здание тоже пожертвовал он. Здесь раньше жила именно его семья.
– Он пожертвовал целый дом ? Какой же он, должно быть, богатый!
– Да, так и есть. – Папа показал на остальных взрослых. – Это воспитатель, Мартин Флинт. А вот директор, Том Кавана.
Воспитатель был высокий, чисто выбритый, с торчащими во все стороны каштановыми волосами. Директор – приземистый, крепкий, с густой черной бородой. Все они широко и гордо улыбались.
– Похоже, им нравилась их работа. А в чем она, кстати, заключалась?
– Воспитатель Флинт отвечал за питание, первую помощь, лечение и общее самочувствие детей. Директор Кавана следил за состоянием дома и вел уроки: грамматику, математику. – Он вздохнул. – Они оба не местные. Приехали сюда, чтобы помогать детям.
Я уловила в его голосе нотку грусти. Очевидно, он думал о том, как печально оборвалась жизнь воспитателя Флинта.
Его уже не вернуть, пап, но узнать, что именно произошло, еще можно.
Я хотела сказать это, но не успела. Папа убрал снимок обратно в папку и перевел взгляд на руины. А потом заговорил, обращаясь скорее к самому себе и просто перечисляя известные факты:
– Пожар начался в десять вечера. Сигнализация сработала, дети вышли на улицу, как и полагается, и уцелели.
– Только сами они сказали, что вышли еще до того, как сработала пожарная сигнализация, – заметила я. – Странно, да? Не мог ветер подсказать им бежать, как они заявили.
– Конечно, – согласился папа. – Может, они выдумали эту историю, чтобы никто их не наругал за нарушение правил. Например, кто-то из детей еще не лег спать в положенное время, увидел, что начинается пожар, и предупредил остальных. Дело прояснится, когда психологи наконец их разговорят. Пока что они отказываются что-либо рассказывать.
– Думаешь, что-то скрывают?
– Думаю, что проблемные дети не доверяют людям, которые находятся в позиции власти. Неудивительно, что они молчат. Так или иначе, мне позвонят и сообщат, если кто-нибудь из них вспомнит что-то важное.
Он огляделся по сторонам и покачал головой.
– Это все городские дети. Место здесь неплохое, но… лучше было бы подобрать другое, ближе к их родным. Увозить детей так далеко от дома – плохая идея. Впрочем, сейчас органы опеки этим занимаются.
Он снова затих, и я спросила:
– Почему воспитатель Флинт не успел уйти от огня?
Папа пожал плечами.
– Что-то его задержало. Может, надышался дыма. Или…
– Или?
– Возможно, он был уже мертв, когда начался пожар. Или лежал без сознания.
Об этом я не подумала!
– То есть директор его убил? Или напал на него, они подрались, и воспитатель упал в обморок после сильного удара?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу