Роберт Стайн - Игры для вечеринки

Бет подняла визг. Она закрыла глаза руками и орала дурным голосом. Мне пришлось ее утихомиривать. Я должна была ее успокоить. Я взяла ее за плечи и увела подальше от клетки.

Потом она говорила, будто притворялась, что мы в фильме ужасов, вроде тех, что мы смотрели каждую неделю. Но я-то знала правду. Я знала, что она до смерти перепугалась. Потеряла голову. Напрочь. И еще я знала, что по крайней мере в этой ситуации повела себя как взрослая.

Я уже взрослая. Мне теперь все по плечу.

Я выждала еще пару секунд, чтобы окончательно взять себя в руки. Мне хотелось снова крикнуть «Брендан!». Но я боялась, что мои крики растревожат летучих мышей и заставят их снова накинуться на меня.

Я вглядывалась во мрак в конце коридора. В настоящий момент их не было слышно. Они вели себя тихо. Однако я различала в темноте крошечные красные точки, устремленные на меня.

До лифта, казалось, не меньше мили. Я решила, что если буду идти медленно, осторожно, тихо, возможно, мне удастся не потревожить летучих мышей. Усилием воли я оторвалась от стены и крадучись, почти на цыпочках, двинулась вперед, стараясь не издать ни звука.

Но половицы под тонким ковром взвизгивали при каждом шаге, и я увидела, как тревожно вспыхнули красные глазки. Пронзительный щебет возобновился, словно летучие мыши передавали друг другу сигнал тревоги.

Я остановилась. Всего в нескольких ярдах впереди маячило круглое темное окошко лифта. Если б только я смогла добежать до него и запрыгнуть в кабину прежде, чем летучие мыши снова бросятся в атаку!

Летучие мыши не нападают на людей. Вот что нам втолковывали в прошлом году на уроках естествознания. Летучие мыши не нападают на людей… если их не провоцировать.

И что из этого следует?

Наверное, я спровоцировала их самим своим появлением в коридоре. Вторглась в их обжитое пространство.

Я сделала шаг. Потом другой. Я не сводила глаз с двери лифта. Я заставляла себя не смотреть на летучих мышей.

Я остановилась перед дверью. Окошко было черным-черно. Я вглядывалась в темноту, ища кнопку на стене. Дрожащей рукой я нашарила ее и нажала.

Я полагала, что лифт все еще находится на этом этаже, и дверь тут же откроется передо мной. Но нет. Ничего не произошло.

Я прислушивалась, в надежде уловить гудение кабины, но все заглушало пронзительное щебетание и посвист летучих мышей. Я нажала кнопку снова. И снова.

Ну давай. Ну давай же!

Я прижалась лицом к окошку. И прислушивалась. Нет. Ничего не происходит. Может, кабина застряла на другом этаже? Может, лифт вообще отключился?

Вопли летучих мышей стали пронзительнее. От них звенело в ушах, словно от дюжины сирен «скорой помощи», завывающих в унисон. Вновь я услышала треск и хлопанье крыльев.

По загривку поползли мурашки. Я представила, как их коготки цепляются за меня, впиваются в мою кожу. Представила, как они больно кусают меня своими крошечными острыми зубками.

— Нет! — Я шарахнула кулаком по двери лифта. — Где ты? — завопила я. От страха я совершенно потеряла голову, но мне было наплевать.

Я отвернулась от лифта, тяжело дыша. Ладно. Лифта не будет. Значит, придется искать лестницу. Должна же тут быть лестница на второй этаж.

Уклоняясь от летучих мышей, я стремглав бросилась обратно по коридору. Темные дверные проемы проносились мимо меня размытыми пятнами.

Я остановилась, увидев квадратик тусклого света, льющегося на ковер из открытой двери. Неужели там кто-то есть? Может, это Брендан?

— Брендан?

Я перешла на рысь. Выбежала на освещенный участок. Повернулась к двери.

Вгляделась в тусклый серый свет, серый, словно туман. И завизжала.

Завизжала при виде тела. Тела парня. Парня в черном свитере и серых джинсах. Повешенного. Его шея искривилась, голова выгнулась под ужасающим углом. Юноша висел на веревке, тянущейся от высоких потолочных стропил.

— О нет. О нет.

Тело медленно развернулось — и я уставилась в бледное лицо Брендана с широко раскрытыми глазами.

Брендана, подвешенного к потолку.

Я хотела отвести взгляд, но глаза остановились на каком-то предмете на полу. Под ботинками Брендана белел листок бумаги. Белой бумаги с надписью. Какая-то записка?

Проковыляв вперед, едва ли не против собственной воли, я приблизилась достаточно, чтобы разглядеть аккуратно напечатанные на бумаге слова:

КТО ХОЧЕТ СЫГРАТЬ В ВИСЕЛИЦУ? [3] Виселица — игра на бумаге для двух человек. Один из игроков загадывает слово — пишет на бумаге первую и последнюю букву слова и отмечает места для остальных букв, например чертами (существует также вариант, когда изначально все буквы слова неизвестны). Также рисуется виселица с петлёй. Согласно традиции русских лингвистических игр, слово должно быть именем существительным, нарицательным в именительном падеже единственного числа, либо множественного числа при отсутствии у слова формы единственного числа. Второй игрок предлагает букву, которая может входить в это слово. Если такая буква есть в слове, то первый игрок пишет её над соответствующими этой букве чертами — столько раз, сколько она встречается в слове. Если такой буквы нет, то к виселице добавляется круг в петле, изображающий голову. Второй игрок продолжает отгадывать буквы до тех пор, пока не отгадает всё слово. За каждый неправильный ответ первый игрок добавляет одну часть туловища к виселице (обычно их шесть: голова, туловище, две руки и две ноги, существует также вариант с восемью частями — добавляются ступни, а также самый длинный вариант, когда сначала за неотгаданную букву рисуются части самой виселицы). Если туловище в виселице нарисовано полностью, то отгадывающий игрок проигрывает, считается повешенным. Если игроку удаётся угадать слово, он выигрывает и может загадывать слово. Здесь и далее обыгрываются названия игр, популярных на американских вечеринках. Прим. переводчика.