Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

Петра повернулась к Александеру.

– Ничего не понимаю. Что это?

– Не можешь догадаться?

– Бомба на мосту Куинсборо?

– Нет. Запись, которую ты смотришь, была сделана вчера вечером. А вот это – то, что происходит сейчас.

Александер нажал кнопку, и еще один из экранов ожил. Он включил звук. Вновь Си-эн-эн. Но на этот раз это была телестудия в Атланте. За столом сидели два диктора. Говорила женщина, худая, самоуверенная, в дорогом костюме; мужской «манекен» слева от нее выглядел скромнее и серьезнее.

«ФБР оказывает помощь Департаменту полиции Нью-Йорка в поисках террористов, подложивших вчера вечером бомбу на мосту Куинсборо, взрыв которой унес жизни медиамагната Леона Гилера и троих из пятерых его детей. При взрыве также погиб Кен Рэндалл, водитель и телохранитель Гилера, бывший нападающий команды „Кливленд Браунс“. Взрыв на мосту также повлек за собой массовое столкновение автомобилей, в результате чего тринадцать человек получили травмы разной степени тяжести. Четверо пострадавших находятся в тяжелом состоянии. Выступая ранее на Си-эн-эн, капитан Ричард Росс из Департамента полиции Нью-Йорка сказал, что это чудо, что погибли всего пять человек».

В телевизоре Росс орал в микрофон, стараясь перекричать сирены и стрекот вертолетных винтов.

«Там могло быть двадцать, а то и все тридцать трупов».

Александер вновь приглушил звук. С Петрой делать это не понадобилось. На какое-то время она лишилась дара речи.

– А ты чего ожидала? – спросил он ее. – Что мы упустим такую возможность? Что позволим тебе уйти и все профукаем? – И взял с пепельницы сигарету.

– Как? – прошептала она.

– Так же, как мы устранили Григория Исмаилова. Автомобильная бомба, приводимая в действие ртутным включателем. В данном случае – в сочетании с таймером.

– Уилсон?

Александер кивнул:

– Он подозревал, что ты не сумеешь довести дело до конца, поэтому на всякий случай мы разработали резервный план.

Эндрю Уилсон, в его мешковатом костюме и с плохими зубами. Она представила его дом в Суррее, его некрасивую жену и трех их неуклюжих детей, шторы, которые не подходят по тону к дивану, и то, как по случаю воскресенья они едят на обед ростбиф.

Глаза Петры по-прежнему были прикованы к лицам на экранах.

– Три ребенка…

– Знаю.

Чувствуя, как внутри у нее закипает злость, она повернулась к Александеру:

– Что вы хотите сказать этим «знаю»?

– То, что их не должно было быть в автомобиле. Жена Гилера находилась в Нью-Йорке со всеми пятерыми детьми. Гилер направлялся в особняк на Лонг-Айленде, чтобы проведать мать. В последний момент он решил взять с собой трех старших детей. Мы даже не знали об этом, пока оно не произошло.

– И вы считаете, что это вас оправдывает?

– Я не оправдываюсь. Я рассказываю тебе, что произошло. Трагическое стечение обстоятельств. Бомбы не смотрят, кого убивают. Они уносят жизни невинных людей, так что теперь у нас пять мертвецов, а не один.

– Ублюдок!

– Только не надо возлагать вину на меня. – Бледные водянистые глаза Александера были начисто лишены сочувствия. – Сделай ты свою работу, Гилер все равно был бы мертв, зато трое детей остались бы живы. Подумай об этом.

– Да пошел ты!..

– Можешь говорить что угодно, но это правда, и ты это знаешь.

Петра из последних сил старалась сдерживать гнев.

– С меня довольно.

Александер стряхнул пепел в пепельницу.

– Ты знаешь, что это невозможно.

– Все понятно. Вы думаете, ваши угрозы мне страшны? Попробуйте. Посмотрим, что произойдет. Мне наплевать, я готова рискнуть. Может, я даже воспользуюсь против вас чем-то из той замечательной подготовки, которую вы мне дали. Вы не можете мне угрожать. Уже нет.

– Это не гольф-клуб. Здесь нельзя просто взять и прекратить членство, потому что ты не хочешь больше играть. Ты – Петра Рейтер.

– Когда я выйду из этой двери, вы больше никогда меня не увидите.

Александер поднял глаза и встретился с ней взглядом.

– Как я уже сказал, бомбы часто убивают не того, кого надо. Погибают невинные люди, другие теряют родных и близких… Кому, как не тебе, это знать. В конце концов, однажды это уже случилось с тобой.

Он попал в самое уязвимое место. Петра отказывалась понять, как можно быть таким бессердечным и одновременно таким спокойным.

– Вы не человек, вы произведение искусства.

– Это может повториться, – ответил Александер.

Из нее мгновенно испарились остатки энергии.

– Это как?