Си Джей Уотсон - Прежде чем я усну [litres]

Я разозлилась. Значит, все это время он знал!

– И вы тоже. Вы ведь принесли мне мой роман. Так почему же ничего не сказали про Адама?

– Кристин, расскажите, что произошло, – повторил он.

Я продолжала смотреть вперед.

– Я кое-что вспомнила.

Он быстро посмотрел на меня:

– Вот как? – (Я молчала.) – Кристин. Я хочу вам помочь.

И я описала ему свой сон:

– Это было позавчера. После того, как вы отдали мне мою книгу. Я рассматривала фотографию, которую вы вложили, и внезапно вспомнила день, когда ее снимали. Не знаю почему. Воспоминания нахлынули, как цунами. Я вспомнила, что была тогда беременна. – (Он молчал.) – Так вы знали? Знали про Адама?

Он заговорил. Медленно.

– Да. Конечно знал. Из вашей истории болезни. Он был совсем маленький, когда вы потеряли память. – (Пауза.) – Кроме того, мы с вами о нем уже говорили.

От этих слов я похолодела. Я вся дрожала, хотя в машине было душно. Я понимала, что, возможно, и раньше вспоминала про Адама, но подтверждение моей догадки – что я проходила через все это раньше, а значит, буду проходить еще не раз – потрясло меня.

Видимо, он почувствовал мое ошеломление.

– Да, пару недель назад вы рассказали мне, что встретили на улице ребенка. Маленького мальчика. Поначалу у вас возникло впечатление, что вы его знаете, что он потерялся, но теперь вернется домой. И что вы его мать. А потом вы вспомнили. Рассказали все Бену, и он рассказал вам про Адама. А позже в тот же день вы пересказали все мне.

Ничего этого я не помнила. Мне пришлось напомнить себе: эй, он говорит не о ком-то постороннем – речь о тебе самой!

– Но с тех пор вы мне о нем не напоминали?

– Нет. – Он вздохнул.

И тут я вспомнила кое-что из дневника: фотографии, которые мне показывали на сканировании.

– Но я видела его снимки! – воскликнула я. – Когда лежала под сканером! Там был он!

– Да, – подтвердил доктор Нэш. – Это были снимки из вашей истории болезни.

– Но вы тогда ничего мне не сказали! Почему, объясните же?

– Кристин, вы должны понять, что я не могу начинать каждую нашу встречу с рассказа о фактах, которые известны мне, но неизвестны вам. К тому же в данном случае я решил, что это знание не пойдет вам на пользу.

– Не пойдет на пользу?

– Вот именно. Я знал, что вы страшно расстроитесь, узнав, что у вас был ребенок, но вы забыли об этом.

Мы въехали на подземную парковку. Приятный дневной свет постепенно сменился ярким электрическим, запахло бензином и бетоном. Я подумала: интересно, о чем еще он решил не сообщать мне из соображений этики, сколько таких «бомб замедленного действия» еще сидит в моем подсознании?

– Скажите, у меня были…

– Нет, – перебил он. – Адам был вашим единственным ребенком.

Он употребил прошедшее время. Значит, знал и о том, что Адам мертв. Я не хотела задавать этот вопрос, но чувствовала, что должна.

– Вы знаете, что его убили?

Доктор поставил машину на место, выключил двигатель. На парковке царил полумрак, перемежающийся островками слепящего света ламп. Слышно было лишь хлопанье дверей, мерное рокотание лифта. На секунду я поверила, что не все потеряно. Что Адам все-таки жив. Эта идея пришла как озарение. Ведь существование Адама стало для меня реальным сразу, как только я прочла о нем в своем дневнике. А его смерть я не чувствовала. Я пыталась представить его или вспомнить, что ощутила, когда узнала о его смерти, но не могла. Было в этом что-то неверное. Горе должно было поглотить меня. Каждый день после этого должен был наполниться постоянной болью, тоской, ощущением, что часть меня умерла и я никогда не буду той, что прежде. Я не сомневалась, что моя любовь к сыну была столь сильной, что я не смогла бы остаться равнодушной к потере. Если бы он действительно умер, то, я уверена, горе победило бы амнезию.

Я осознала, что совсем не доверяю мужу. Я не верю, что мой сын мертв. Пару секунд я смутно ощущала чуть ли не счастье, но наконец доктор Нэш заговорил:

– Да. Я знаю об этом.

Радость лопнула во мне, словно мыльный пузырь, превратившись в отчаяние. Хуже, чем отчаяние. Нечто разрушительное, отдававшееся болью во всем теле.

– Как?! – только и произнесла я.

Доктор рассказал мне ту же историю, что и Бен. Адам пошел в армию. Взорвалась мина. Я слушала, думая об одном: только бы не зареветь. Он закончил, мы оба молчали, подавленные, а потом он накрыл мою руку своей.

– Кристин, – нежно произнес он, – мне так жаль.

Я не знала, что сказать. Взглянула на него. Он весь подался ко мне. Я посмотрела на его руку, лежавшую на моей, покрытой мелкими морщинками. Представила, как он придет домой. Станет играть с котенком или щенком. Вернется в нормальную жизнь.