Тим Каррэн - Кожное лекарство

К тому времени, как Диркер и остальные вернулись в город, история уже вылезла наружу.

И теперь все набросились на шерифа, как клещи-кровопийцы.

* * *

А тем временем в Похоронном бюро братье Каллистеров собрались четверо — сам Калеб Каллистер, Джеймс Хорнер, Филипп Каслов и Люк Уиндоус. Они расположились на втором этаже, в жилых комнатах, и тихо переговаривались.

Когда-то эти комнаты принадлежали Хайраму Каллистеру, но теперь они служили своего рода местом встреч Калеба и его друзей.

— Всё становится только хуже, — произнёс Калеб. — Настоящая бойня, и я думаю, мы все знаем, кто в этом виноват.

— Ты говорил, с них были сняты скальпы? — уточнил Каслов.

— Да.

У Хорнера от бешенства побелели глаза.

— Меня это не удивляет. Эти чертовы мормоны думают, что это их дом, что вся территория Юты принадлежит им! Они сделают всё, чтобы вытеснить настоящих христиан!

Уиндоус зажёг сигарету. Он был кузнецом, и руки у него были огромными и мозолистыми.

— Видишь? Они хотят, чтобы мы обвинили во всем индейцев. Вот чего они добиваются. Но мы не заглотим эту приманку. У нас есть свои люди и в Искуплении и, может быть, в Избавлении.

— Точно, — кивнул Каслов. — Вопрос лишь в том, какую змеиную яму мы изведём в первую очередь.»

— Искупление, — принял решение Калеб.

Он понимал, что если предложит напасть на Избавление, его никто не поддержит. Ни один человек в здравом уме не желал ехать в Избавление после всех слухов, что ходили об этом поселении.

Может, не все они и были правдивыми, но если бы подтвердился хоть один из десяти — это уже было бы слишком.

Даже сами мормоны сторонились этого места.

— Значит, сегодня вечером, — подытожил Калеб. — Сегодня вечером мы разграбим это языческое гнездо и сожжём его дотла.

Никто не возразил ни слова.

— 4-

Джек Гуд сидел на упаковочных коробках позади салуна «Красная крыша».

— Вот что я тебе скажу, Чарли Седобровый. Только между нами — на этом городе лежит проклятие. Да, сэр, прямо от костей в землице до крыш под небом; проклятый, вот что. Посмотри на меня, например. Просто взгляни на меня и скажи, что ты видишь.

Гуд помолчал, потягивая виски из бутылки, и вытер тыльной стороной ладони несколько капель с бороды.

— Ничего не скажешь? Справедливо. Конечно же. Ну что ж, я отвечу за тебя. Ты смотришь на человека, которому уже никогда не будет шестьдесят. Черт возьми, я думаю, что и шестидесяти пяти не увижу. Я — человек, который побывал и там, и здесь. Везде. Я воевал в армии, я оказывался в ловушке в горах. Я гонял почтовую карету по тропам и даже был гонщиком на пони-экспрессе, пока несколько шайеннских парней на территории Вайоминга не утыкали меня таким количеством стрел, что мою задницу можно было использовать вместо лейки для полива цветочных клумб. Я хочу сказать, мой рыжий брат, что я ни черта не боюсь. И никогда не боялся.

Чарльз Седобровый поднял бутылку и сделал глоток.

— А сейчас?

— А сейчас всё по-другому, разве нет?

Чарльз Седобровый молча кивнул. Он знал, что плохие вещи происходят и будут продолжать происходить. Все эти исчезновения и убийства в горах…

А последняя бойня? Чёрная магия, шаманство. Не иначе…

Сначала линчеватели мучают и пытают мормонов, а теперь ещё и эта проститутка, разрезанная от подбородка до паха.

Плохо. Очень плохо.

Даже дурак (или белый человек) должен был ощущать в эти дни дурную атмосферу в Уиспер-лейк и вокруг него. Эта аура была такой толстой, что ее можно было сжать в кулаке. Словно именно этот уголок округа Бивер был местом сборища всех пагубных сил.

Это заставляло людей задуматься. Даже индейца заставило…

— Если так пойдёт, — произнёс Седобровый, — то к нам скоро прибудет целая армия.

Гуд отсалютовал бутылкой.

— Да, тут ты, вероятно, прав, друг мой. Потому что я признаюсь перед Богом и демократами — и делаю это с радостью, — я чертовски боюсь этого места и того, что здесь происходит. Здесь есть зло, а старый добрый Уиспер-лейк просто прогнил до костей. И с каждым днём становится всё хуже. Этот город, друг мой, вытрахан, как трёхдолларовая шлюха.

Он вздохнул и поднял глаза к небу, словно ожидая, что его поразит длань господня.

— И знаешь, Чарли, что самое худшее?

Седобровый покачал головой.

— Я думаю, я сам во всём виноват, — признался Гуд. — Так или иначе, каким-то образом… Именно я навлёк ад на этот городок.

Чарльз забрал у него бутылку.

— О чём ты говоришь?

— Это долгая история, — вздохнул Гуд, — но я попытаюсь рассказать её тебе вкратце.