Дж Делейни - Верь мне [litres]

– Он не убийца, – настаиваю я. – Разве не видите – у вас навязчивая идея. Вы – единственная, кто не видит дальше своего носа. Вы снова и снова пытаетесь подогнать факты под свою дурацкую теорию. Вся эта чушь насчет того, что убийства основаны на стихах, неубедительна и смешна, а что касается дерьма насчет так называемого сексуального отклонения – вы словно живете в прошлом веке. Ну да, люди иногда экспериментируют. Патрик на самом деле один из самых нежных, самых внимательных мужчин, с которыми я когда-либо спала.

– Может, у меня и нет твоего большого опыта, – бросает она в ответ, – но зато я изучала серийных убийц. У них есть привычка притворяться нормальными. Они делают это изо дня в день. Большинство маньяков, с которыми я сталкивалась, можно назвать блестящими актерами. Тебе до них еще далеко.

– Пошла ты! – яростно выплевываю я, бросаясь на Кэтрин.

Фрэнк без усилий поднимает руку, преграждая мне путь.

– Возможно, это слишком, Кэтрин, – бормочет он.

Доктор Лэтэм игнорирует его. Ее голубые глаза сверлят меня.

– Пойду приму душ, – холодно говорю я. – Уходите оба.

Я поворачиваюсь и иду в ванную, не оглядываясь.

Следующей ночью, когда я снова с Патриком и мы раздеваемся друг перед другом, я ловлю себя на том, что вытаскиваю ремень из его брюк и протягиваю ему.

– Можешь отхлестать меня, если хочешь, – неуверенно говорю я.

Патрик берет ремень, складывает в руках – проверяет его гибкость.

– А если я не хочу? Такое возможно?

– Конечно.

– Тогда и не буду.

Он отбрасывает ремень в сторону.

– Патрик… – говорю я.

– Да?

– Предположим, я скажу тебе, что никогда по-настоящему не увлекалась всем тем, о чем говорила? Просто я пыталась… Я не знаю… Может, просто хотела шокировать тебя или что-то подобное.

Патрик Фоглер улыбается.

– Я бы сказал: «Спасибо за откровенность». Ты пыталась меня шокировать?

– Вроде того, – бормочу я. – Хотела произвести на тебя впечатление.

– Клэр Райт, знаешь, ты очаровательна.

– Ты веришь в судьбу, Патрик?

– То есть?

– Иногда говорят – что бы ни сделал каждый из нас – все это не имеет значения. Это просто должно было случиться. Мы уже здесь. Это все, что имеет значение. Так было суждено.

Он качает головой, все еще улыбаясь.

– Я не верю в такую судьбу, нет. Только в совпадения. За это совпадение, которое свело нас вместе, я буду вечно благодарен.

Позже мы лежим на полу и пьем вино среди разбросанной одежды.

– Клэр… Я должен тебе кое-что сказать, – тихо произносит он. – Нечто важное. Помнишь, на днях мы говорили о Стелле?

Я невольно замираю. Затем выполняю упражнения на расслабление и концентрацию.

– Да, – говорю я как можно небрежнее.

Патрик с любопытством прикасается к моему соску, нежно сжимает его, поворачивая туда-сюда, как будто это ручка радио, которое он должен настроить на нужную ему точную, неуловимую длину волны.

– Если смерть Стеллы и научила меня чему-нибудь, так это ужасу, который несут тайны.

О, нет.

– У тебя есть тайна, Патрик?

Я говорю это ему, но также и микрофону в сумке, всего в нескольких футах от него.

– Да, – произносит он. – Только одна. Мне нужно кое в чем признаться.

То, как он это говорит, так торжественно и нерешительно, подсказывает мне – это нечто большое, действительно важное. Кажется, Патрик даже нервничает. А ведь Патрик никогда не нервничает.

Неужели Кэтрин все-таки права? Я все неправильно поняла?

Я жду, как меня учили. Молчание – лучший следователь. Сердце колотится в груди. Патрик должен чувствовать это кончиками пальцев.

– Кажется, я влюбляюсь в тебя, – говорит он.

– Сегодня мы будем работать с двумя важнейшими инструментами актерского репертуара – чувственной и аффективной памятью. Со временем именно аффективная память приобрела в нашей профессии определенный налет загадочности. На самом деле под этим просто имеется в виду взгляд в свое прошлое, воспоминание о какой-то эмоции или событии, которые могут заставить этот момент ожить для вас. Вы бы могли привнести подобную правдивость в роль, которую сейчас играете. Давайте я покажу, зачем нам это нужно.

Пол выбирает Леона – высокого, долговязого парня со Среднего Запада – и просит его притвориться, будто он потерял бумажник. Мы все смотрим, как Леон, явно не самый талантливый студент в группе, изображает похлопывание по карманам, волнение, а затем становится все более и более неистовым, пока почти не начинает рвать на себе волосы.