Симона Сент-Джеймс - Сломанные девочки [litres]

– Сделай потише, – прошептала Роберта. Ее длинная коса была перекинута через плечо. – Сьюзан Брейди отберет, если услышит.

Они замолкли. Сисси повернула ручку еще раз, и из маленькой коробочки раздался неразборчивый обрывок звука. А за ним последовали голоса.

– Что скажешь, Чарли?

– Да я обычно ничего не говорю.

– Да я и не говорю, как ты говоришь. Я говорю, что скажешь, Чарли?

– Что это? – прошептала Соня. – Какой-то сериал?

Голоса затихли, и Сисси снова повернула ручку. Комнату медленно заполнили звуки скрипки.

– Бах, – сказала Соня.

После этого она надолго замолчала. Становилось все холоднее, снаружи завывал ветер, а девочки продолжали сидеть на полу, скрестив ноги, и все их внимание было приковано к небольшому бруску из металла и пластика. Музыка поглотила каждую. Сисси думала о большом мире за пределами школы, о том, как воздух проходит через эту крошечную коробочку и становится мелодией. Она думала о брате, который в эти минуты ехал к себе в Балтимор, о незнакомых ей пока что сестрах. И совсем не вспоминала о руках матери, удерживавших ее под водой. «Все это ждет и меня, – думала она. – Если бы я только могла уехать».

Бэрроне, Вермонт

Ноябрь 2014 г.

Дом Маргарет Иден располагался в Митчелз-Плейс – огороженном комплексе дорогих таунхаусов, построенных во времена бума недвижимости перед кризисом 2008 года. Даже в то время владельцы комплекса руководствовались скорее собственными надеждами, чем желаниями местных жителей. Спрос на жилье для богатых бизнесменов в Бэрронсе был невелик, а стройка затянулась на годы – дольше, чем планировалось.

Теперь Митчелз-Плейс разрывался между амбициями его немногих оставшихся обитателей и реальностью, в которой наблюдался недостаток квартиросъемщиков. Дома содержались в хорошем состоянии, но охранника на входе, облаченного в синтетическую форму, пришлось нанять в простеньком местном агентстве. Надпись на его будке гласила, что после семи вечера ворота открываются только автоматически. Трава на лужайке перед воротами нуждалась в стрижке. За ней виднелся накрытый тентом пустой бассейн, в котором даже летом некому было купаться.

Дверь в дом Маргарет Иден открыла горничная в безупречно отглаженном форменном платье и с заколотыми волосами. Видимо, Энтони предупредил о приезде Фионы, потому что девушка сразу пропустила ее внутрь. В студеном холле с мраморным полом, когда передавала горничной свою куртку, Фиона почувствовала себя оборванкой. Шапку она скомкала и засунула в рукав. Ей было ужасно неловко.

Ее провели в гостиную, с таким же мраморным полом и просторную – здесь находилось лишь несколько предметов мебели в стиле модерн. Пока не появилась Маргарет Иден, Фиона мерила комнату шагами. В этот момент она не задумывалась о деталях предстоящего разговора, она прислушивалась к своему журналистскому инстинкту. В комнате она не обнаружила ни книг, ни безделушек, ни личных вещей. На каминной полке стояло фото Энтони в квадратной шапочке выпускника. На снимке он выглядел гораздо моложе, чем сейчас, и улыбался. Рядом стоял еще один снимок – седовласого мужчины, позирующего на поле для гольфа, – очевидно, отца Энтони.

– Итак, вы Фиона.

Обернувшись, Фиона увидела пожилую женщину с коротко стриженными вьющимися седыми волосами, в белой блузке, брюках и с наброшенным на плечи зеленым кардиганом. Старая дама стояла прямо, и в ее позе чувствовалась порода. Свой острый взгляд она направила на Фиону и оценивающе рассматривала ее с головы до пят.

– Миссис Иден, – сказала Фиона.

– Меня зовут Маргарет, – поправила ее собеседница. – А вы сегодня были в Айдлуайлде. – Она протестующе подняла ладонь. – Разумеется, Энтони мне рассказал. Он не умеет мне врать.

– Он беспокоился, что вы рассердитесь, – сказала Фиона, вспоминая слова Энтони: «Я всю жизнь знаю свою мать, но так и не научился предсказывать ее реакцию».

– Я не сержусь. Но, признаюсь, мне любопытно. Вы перелезли через забор, не так ли? И, должно быть, замерзли. Не хотите ли чаю?

– Нет, спасибо.

– Что ж, тогда садитесь.

Фиона подчинилась и присела на неудобную оттоманку. Предполагается, что это она должна задавать вопросы Маргарет, напомнила она себе. Но миссис Иден заговорила первой.

– Дом отвратительный, – сказала она. – Ничего не говорите, я все вижу по вашему лицу. Все, что я могу сказать в свое оправдание, – это то, что я им не занималась. Обстановка осталась от прошлых жильцов.