Андрей Ильин - Семьдесят пять шагов к смерти

— А о причинах ссор можно узнать?

— Я не помню. Возможно, не вынесенный мусор, или позднее возвращение домой, или просто плохое настроение… Ничего серьезного.

— Но, может быть, подозрения мужа относительно вашей… верности? Ревность? Выяснение отношений?

— Вы опять со своими подозрениями!

— Работа у меня такая — подозревать. Супружеские измены — это очень серьезный стимул для самоубийств и не только. Вспомните Отелло.

— Мой муж не Отелло, а я не Дездемона. Игорь очень спокойный и уравновешенный мужчина. Был.

— Уравновешенный мужчина, который тем не менее покончил с собой? Как-то не вяжется. Или тут имели место какие-то очень серьезные причины, о которых нам… мне не известно, или это дело выходит за рамки самоубийства.

— Что? Вы считаете, что это…

— Я ничего не считаю, я предполагаю — строю версии. Они могут быть самыми разнообразными, вплоть до участия в происшествии зеленых человечков с Марса. Ну, инопланетян мы всерьез рассматривать не будем, а вот предположить, что вашему мужу, бывшему, помогли… Почему нет.

— Кто? У него не было врагов.

— Враги есть у всех и всегда. Явные либо тайные. Мы живем не в стерильной колбе, а в мире людей, где каждый день оттаптываем чьи-то мозоли. Или нам топчут. Был бы человек — враги найдутся. Поверьте мне.

— Я даже предположить не могу, кому могла понадобиться его смерть!

— Кому угодно! Например, наследникам, которые надеялись что-то получить в результате его смерти. Должникам, не желавшим отдавать долг. Ревнивому любовнику. — Следователь быстро взглянул на Светлану. — Ведь можно предположить, что любовник жены, горячо и страстно ее любивший, не желая делить возлюбленную с кем-то еще, разрядил в соперника заряд картечи? Так, в виде варианта.

— Вы говорите ерунду. Жизнь — не бульварный роман. Он не ревновал…

— Кто?

Женщина стушевалась. Нервно поправила прическу.

— Муж… Мой муж не был ревнивцем!

— А вы не давали повода?

— А я не давала повода. У нас была на редкость дружная семья…

Эпизод пятый. Восемь месяцев и одиннадцать дней до происшествия

— Ты знаешь, я, кажется, влюблена.

— В кого? Впрочем, я и сама скажу в кого. В Семёна. В Сёмочку.

Дама вспыхнула, нервно поправила кудряшки.

— С чего ты взяла?

— С того, что — вижу. Тем более что по нему половина наших дамочек страдает. А что — парень видный, не хам. Не современный какой-то — джентльмен из позапрошлого века. И фигура.

— При чем здесь фигура?!

— При том, что дамы бальзаковского возраста обращают внимание на фигуру. Это в двадцать плевать, как выглядит твой избранник. Пусть хоть как гиббон. А после тридцати пяти приятно наблюдать подле себя молодое сексуальное тело. Потому что гиббон твой состарился и точно стал на гиббона похож!

— Тьфу на тебя, все ты опошляешь.

— Не опошляю, а называю своими именами. Я бы сама с удовольствием за ним приударила. Уж так бы приударила!

Подруга вскинула головку, кокетливо стрельнула глазками.

— Я ведь еще ничего! Могу еще очень-очень… нравиться мужчинам. Но… он почему-то положил глаз не на меня, а на тебя.

— С чего ты взяла? — вновь вспыхнула Светлана, хотя уже была пунцовой.

— Э-э, подруга, да ты как светофор! Машины на перекрестке можешь останавливать! Кто же не видит? Как пары ни разбираем — он с тобой играет. Хотя партнерша по игре ты, подруга, не самая сильная. Есть у него противники поинтереснее. Между играми — тары-бары.

— Мы просто разговариваем. Ни о чем!

— Хотела бы я с ним — ни о чем. Только он почему-то с тобой — ни о чем. А я ни при чем! Про вас только все и судачат. Чуть не пари заключают — когда?

— Что «когда»?

— То «когда»! Эх, я бы секунды не думала, кинулась к нему в объятия.

— У тебя же муж.

— Вот поэтому и кинулась бы! Потому что муж… объелся груш. И теперь кушает их дай бог раз в две недели. А я… — повела плечами, усмехнулась, — девушка горячая, мне тех груш килограммами нужно, чтобы накушаться! Голодная я! Жизнь уходит. Не тридцатник мне уже… Может, это мой последний шанс фрукты-овощи отведать? А после аппетит пропадет. И что в остатке — пенсия, муженек с газетой и «уткой», борщи, сон на разных кроватях? Тоска смертная. Да я бы теперь, кабы кто погорячее нашелся, к нему как бабочка на свет…

— А крылышки обжечь?

— Да черт с ними, с крылышками, лишь бы закрутиться, забыть обо всем. Хоть на полгодика. А там… трава не расти. Эх, где мой избранник? Где мой принц… с ракеткой? А ты, подруга, подумай. А сама не хочешь, мне его отдай. Уж я раздумывать не стану, уж я так с ним поиграю — десяти сетов мало будет!