Люсинда Берри: Я не сойду с ума

– Конечно, – кивнул я, хотя мне еще не приходилось работать с засекреченными случаями. У нас в городке редко случалось что-то настолько серьезное, мне обычно доставались дети после аварий или спортивных травм. Я не мог в этом признаться, но меня очень будоражила возможность быть причастным к такому необычному делу.

Мы вошли в лифт на другом конце коридора. В нем было много народу, так что по пути на третий этаж мы молчали. Там Дэн открыл дверь и жестом показал мне выходить.

– Что она здесь делает? – спросил я. На третьем этаже отделение неврологии, здесь лежат пациенты после инфарктов и инсультов.

– Здесь ее никому не придет в голову искать, – сказал он.

– Ты о репортерах?

– Репортеров мы не боимся, их легко не пускать. Мы пытаемся уберечь ее на случай, если тот, кто сделал с ней все это, вернется и будет ее искать. Мы не знаем, кто нанес ей травмы и в безопасности ли она теперь. Мы даже не знаем, кто она такая.

Она говорит, что ее зовут Джейни, но кто знает. Она могла и придумать имя. Ее могли похитить. Постепенно мы узнаем больше.

Дэн на ходу кивал медсестрам, бегающим по отделению. Двое полицейских в форме стояли у двери в середине коридора. Дэн подошел к ним и показал удостоверение сотрудника. Я сделал то же самое. Он обернулся, посмотрел на меня и открыл дверь.

– Соберись, – сказал он.

Он зашел, и меня охватила волна печали, когда я увидел крошечного ребенка на кровати. К этому зрелищу я не был готов. Дэн сказал, что речь о маленькой девочке, но ребенок на кровати выглядел на год с небольшим. Ручки и ножки у нее были очень тонкие, казалось, они не выдержат ее, если она попытается встать. Живот вздувшийся, а голова слишком огромная по сравнению с крошечным тельцем, казалось, она не сможет ее удержать. Она была почти лысая. Только короткие клочки блондинистых волос там, где и волос быть не должно. Она посмотрела на нас глазами самого чистого голубого цвета, какие я только видел.

– Привет. – Ее губы изобразили подобие улыбки, открывая гнилой передний зуб.

– Привет, Джейни, – Дэн подошел к кровати и склонился над девочкой.

Она протянула руки.

– Обнимемся?

Он наклонился и аккуратно обнял ее, словно боялся повредить. Она вцепилась в его халат. Дэну было явно не по себе.

– Мне нравится, как ты пахнешь, – тихо, почти шепотом сказала она.

Девочка не отпускала его, так что Дэн обернулся ко мне и жестом подозвал поближе. Я обошел одну из медсестер и вошел в поле зрения девочки.

– Привет, Джейни. Меня зовут Кристофер. Я буду тебя лечить, – сказал я, тщательно подбирая слова. – Я помогу тебе.

Она отпустила Дэна и протянула руку ко мне. Ногти у нее были длинные и очень грязные. Пальцы скрючены так, что она не могла взять меня за руку.

– Привет, – задумчиво сказала она. – Вы меня вылечите?

Я кивнул:

– Да, солнышко. Обещаю.

Я была на кухне и собирала перекус на работу, когда открылась входная дверь: значит, Кристофер вернулся.

– Привет, любимая, я дома. Я так и не закончил подготовку к сегодняшнему вечеру. Затянула глупая бюрократия.

Он подошел сзади и обнял меня. Поцеловал в макушку и глубоко вздохнул. Я вытерла руки о полотенце у раковины и повернулась. Лицо у него было грустное.

– Потерял пациента? – спросила я. У него это редко случалось, но иногда бывало, если возникали другие осложнения.

Он покачал головой.

– Я видел ту брошенную девочку.

– Правда? – Я усадила его за стол.

– Бедняжка. Вся в синяках и заморенная голодом, – слова застревали у него в горле. – Люди с домашними животными обращаются лучше, чем обращались с ней.

– Все настолько ужасно? – спросила я.

Он кивнул.

Я налила ему стопку его любимого скотча и села напротив. Он пригубил, потом принялся водить пальцем по краю стакана, глядя в окно над раковиной. Я протянула руку через стол, взяла его за руку, погладила большим пальцем по тыльной стороне ладони. Я понимала, почему тема детей так задевала его. Когда мы только поженились, такого не было, но годы борьбы с бесплодием сделали нас очень чувствительными ко всему связанному с детьми, особенно с малышами.

– Ее зовут Джейни, и она прелестна. У нее такие огромные светло-голубые глаза, что просто забываешь обо всем. – Он сделал еще глоток. – Я просматривал ее карту перед уходом. Ее так долго морили голодом, что тело начало поедать само себя. У нее множество старых нелеченых переломов, поэтому некоторые кости срослись. Ни один кусочек ее тела не остался целым. – В глазах светился гнев. – Кто мог такое сотворить?