Люсинда Берри - Я не сойду с ума

– Что привело вас на сайт для сбора пожертвований?

– Как только у следователей службы по защите детей появилось имя, они начали искать информацию онлайн и обнаружили, что Бекки делала вид, будто у Джейни рак, и создавала фальшивые аккаунты на сайтах, чтобы люди переводили ей деньги на медицинские расходы. Поэтому Джейни брили налысо. У нее обнаружилось семь аккаунтов, где Джейни фигурировала под разными именами и с разными диагнозами, все с фотографиями.

Они проследили, что все аккаунты велись с компьютера в трейлере. История транзакций Бекки показала переводы со счета на «Пэйпэл» на ее личный счет, а в банке сохранились записи с камер, на которых она обналичивала все пожертвования. Вся активность по счетам прекратилась накануне обнаружения Джейни.

– А что по поводу крови в трейлере? – спросил Рон.

– Это та же кровь, что была на Джейни.

Я не знал, зачем он задает вопросы, на которые уже знает ответы. Может, это проверка. Изначально полиция думала, что Джейни ранена, потому что она была вся в крови.

Только в больнице, когда ее помыли, выяснилось, что кровь не ее. У нее на теле было много старых порезов и шрамов, но свежих ран не было.

– Это кровь ее матери? – спросил он.

Я кивнула.

Как только у меня выдавалось свободное время, я мчался на третий этаж, чтобы побыть с Джейни. Чем больше времени я с ней проводил, тем меньше ее жалел, и тем больше восхищался силой человеческого духа, способного выдержать столь невообразимый кошмар. Несмотря на все пережитое, она сохранила невинность. Это было видно по глазам, по ее взгляду.

Весь день Джейни был расписан: процедуры, консультации с разными врачами. Все, что она делала в больнице, преследовало какую-то цель, и я взял на себя задачу научить ее веселиться. Первая игра, в которую я с ней сыграл, была «Сундучки», и ей безумно понравилось.

– Лезь в сундучок, доктор Крис! Лезь в сундучок! – вопила она, подпрыгивая на кровати, как на батуте.

Я позволил ей выиграть, потому что ее реакция на это – лучшее, что было в моем дне. Я даже стал ходить к ней в обеденный перерыв, чтобы проводить с ней больше времени.

– Что же ты будешь делать, когда ее здесь не будет? – спросил как-то Дэн, когда я примчался на консультацию к пациенту после одного из посещений.

Я не хотел думать о том, что будет, когда она уедет, хотя обсуждения ее случая все чаще сводились к предполагаемой дате выписки и необходимости амбулаторного наблюдения. Я хотел, чтобы Ханна встретилась с ней до выписки. Раньше она отказывалась, но, может, теперь согласится, это ее последний шанс.

– Я очень хочу, чтобы ты встретилась с Джейни, – сказал я в тот вечер, когда мы сидели в гостиной и вместе складывали новый пазл. Мы годами соревновались с Элисон и Грегом в том, кто найдет самый сложный. Все время пытались поставить вторую пару в тупик. Сейчас мы бились над пазлом с кучей кошек и деталями неправильной формы. Грег сказал, они справились за три недели. Мы корпели над ним уже недели две и не были даже близки к завершению.

Ханна склонилась над столом в поисках нужной детали. Рыжие волосы она собрала в хвостик, но отдельные пряди выбивались, и она все время отбрасывала их со лба, не отрываясь от пазла. Она даже не подняла головы.

– Посмотри, как она изменилась. Ей с каждым днем все лучше. Это очень вдохновляет, – сказал я, вспоминая, как девочка показывала мне, как одна из медсестер научила ее писать ее имя. Она так сосредоточенно выводила каждую черточку и так гордилась собой, когда закончила. – Изумительно, когда кто-то так меняется просто у тебя на глазах. Это как маленькое чудо, которому становишься свидетелем. Не хочу, чтобы ты это пропустила.

Она наконец подняла голову.

– Кристофер Бауэр, должна сказать, что ты по уши влюблен.

Я рассмеялся.

– Иначе невозможно. Поэтому тебе и надо с ней встретиться. Погоди, ты тоже влюбишься. Поймешь, о чем я говорю.

На следующий день Кристофер впервые провел меня по коридору к палате Джейни. После всех его рассказов я не знала, чего ожидать. Как-то он сказал, что она с первого взгляда определяет, кто ей нравится, а кто нет, и изменить ее мнение о себе, судя по всему, было невозможно. А что, если я ей не понравлюсь?

Я услышала ее крик от поста медсестры. Первобытный вопль, ни на что не похожий. Бессловесный. Точно звуки пытки. Я замерла.

– Может быть, сейчас не самый подходящий момент?