Стина Джексон - Серебряная дорога

— Это моя дочь Мея.

Силье вытерла рот и показала рукой в ее сторону. Торбьёрн посмотрел на нее из-под козырька кепки и поприветствовал в своей односложной манере. Сама она по-прежнему не отрывала взгляд от земли, как бы подчеркивая, что все произошло против ее воли.

В его машине воняло мокрой собачьей шерстью, заднее сиденье было покрыто шершавой серой шкурой какого-то животного. На спинках сидений желтая набивка кое-где торчала наружу. Мея села на самый край и дышала через рот. По рассказам Силье, Торбьёрн особо не нуждался в деньгах, но, судя по автомобилю, мама, пожалуй, выдала желаемое за действительное. На всем пути до его усадьбы они не увидели ничего, кроме мрачного елового леса, чередовавшегося с вырубками, и отдельных крошечных озер, подобно слезам блестевших между деревьями.

К тому времени, когда они доехали да Глиммерстреска, Мею уже начало подташнивать. На переднем сиденье Торбьёрн давно положил Силье руку на бедро и поднимал ее только время от времени, показывая то, что сам считал важным: торговый центр, школу, пиццерию, почту и банк. Он явно гордился всем этим. Сами жилые дома были большими и встречались редко. Чем дальше они ехали, тем больше становилось расстояние между усадьбами. В промежутках мелькали перелески, поля и пастбища. То тут, то там слышался собачий лай. На переднем сиденье щеки Силье стали уже почти красными.

— Смотри какая красота, Мея. Прямо как в сказке.

Торбьёрн сказал, что сейчас ей надо взять себя в руки, поскольку он живет с другой стороны болота. Мея поинтересовалась, что это означает. Впереди дорога постепенно сужалась, в то время как лес подступал все ближе, и в автомобиле воцарилась гнетущая тишина. Мея почувствовала, как у нее начались трудности с дыханием, когда она смотрела на высоченные сосны, мелькавшие по бокам.

Дом Торбьёрна торчал в гордом одиночестве на огромной поляне. Двухэтажный, он когда-то, пожалуй, выглядел респектабельно, но сейчас красная фалунская краска на стенах прилично выгорела и облезла, и дом уже довольно глубоко сидел в земле. Сердито рычавшая собака натянула цепь. В остальном вокруг было очень тихо, если не считать шума ветра в ветках елей и сосен. Мее стало немного не по себе, когда она огляделась.

— Вот мы и на месте, — констатировал Торбьёрн и развел руки в стороны.

— Как тихо и спокойно здесь, — сказала Силье, но от недавнего восторженного тона не осталось и следа.

Торбьёрн внес в дом их сумки и поставил на черный от грязи пол. Внутри воздух был затхлый, и вдобавок воняло сажей и пригоревшим маслом. На них таращилась потертая старая мягкая мебель. Стены, оклеенные коричневыми полосатыми обоями, украшали рога животных и ножи в кривых ножнах. Мея никогда не видела столько холодного оружия. Она попыталась перехватить взгляд матери, но безуспешно. Судя по улыбке, застывшей на лице, Силье была готова почти к любым испытаниям и уж точно не собиралась признавать никакой ошибки.

Стоны этажом ниже прекратились, уступив место щебетанью птиц. Никогда раньше Мея не слышала, чтобы их пение звучало так истерично и безрадостно. Ее комнатушка находилась прямо под крышей, заменявшей потолок; сотни пустых дыр от сучков, подобно глазам, таращились сверху. Из-за потолка Торбьёрн назвал комнату «треугольной», когда, стоя у лестницы, показал, где она будет жить. Своя собственная комната на втором этаже — давно она не имела ничего подобного. Обычно в ее распоряжении находились только собственные руки, затыкающие уши, чтобы не слышать крики взрослых, как соединяются их тела. Не имело значения, как далеко они переезжали, — эти назойливые звуки всегда догоняли ее.

Лелле почувствовал, насколько устал, только когда внезапно съехал на обочину. Он резко затормозил, чтобы не оказаться в канаве, опустил стекло и стал бить себя по щекам, пока кожу не начало жечь. Сиденье рядом было пустым, Лина исчезла. Его ночные поездки ей бы точно не понравились. Он сунул в рот сигарету, чтобы не заснуть.

Щеки все еще пылали от пощечин, когда Лелле приехал домой в Глиммерстреск. Он сбросил скорость у автобусной остановки и, припарковавшись, посмотрел скептически на украшенный каракулями и птичьим дерьмом стеклянную остановку. Было слишком рано, и первый автобус еще не проходил. Вылез из машины и направился к изрезанной надписями деревянной скамейке. Вокруг валялись обертки от конфет и комки жвачки. Лужи блестели в лучах солнца. Лелле не помнил, чтобы шел дождь. Он обошел остановку несколько раз, а потом, как всегда, остановился на том месте, где была Лина, когда он оставил ее. Прислонился плечом к грязному стеклу, точно как сделала она тогда. Немного небрежно, словно ей тем самым хотелось показать, что речь идет о самой заурядной для нее поездке. Первая настоящая летняя работа. Сажать еловый лес в Арьеплуге. Чтобы заработать прилично денег, прежде чем начнутся занятия в школе. В этом ведь не было ничего странного.