Марина Бойко - Билет в преисподнюю [СИ]

– Все же я думаю, что нужно было попробовать.

Отец Ольги молчал. Ему нечего было ответить, ведь он действительно даже не пытался поговорить со своей дочерью.

– У меня еще к вам несколько вопросов. Скажите, когда вы последний раз видели свою дочь?

– Давно. Очень давно.

– Вы действуете исключительно в целях получения ее жилья?

– Нет!

– Я вынужден обратиться в органы опеки и попечительства, для того, чтобы вас лишили родительских прав. Так, что квартиры вам не видать.

–Что вы такое говорите! – возмутился Буланов. – Поймите, не может столько времени пропадать человек, с ней явно что-то случилось и скорее всего ее уже давно нет в живых. А признать тот факт, что она умерла – вы не можете, хотя это простая формальность.

– Поверьте, от себя я сделаю все возможное, чтобы процесс лишения родительских прав начался, как можно скорее, – Соболь поднялся с мягкого дивана и собрался уходить.

– Поймите она моя дочь! Я старею, а от этого становлюсь только мудрее…

– Каждый получает то, чего заслуживает.

– Поверьте, я действительно хочу ее найти, хоть на старости лет попросить у нее прощения…

– Надеюсь, вы сейчас искренно говорите. Потому что для каждого ребенка родители – это все. И как бы вам не удалось обижать своих детей, они никогда не отвернутся от вас и даже глубине души всегда будут верны и преданы вам. Любовь детей к родителям – сильна и безгранична. Это последнее, что сказал следователь Буланову. После чего он, молча, направился к выходу. Хозяин дома последовал за ним, чтобы проводить нежданного гостя до калитки.

Единственное, в чем был прав Буланов-старший – вероятность в том, что Ольга жива, ничтожна мала. Соболь думал, что она не смогла бросить обучение в престижном вузе и уехать куда-нибудь.

Следующий свой визит Соболь нанес матери Ольги – Ангелине, которая находилась в психиатрической лечебнице. Пообщаться с ней не удалось, так как она была под воздействием психотропных препаратов.

Женщина отреченно смотрела в потолок, неживым взглядом. Она наклонила голову на левую сторону и слегка приоткрыла рот.

Ни на какие вопросы Соболя она не отвечала, на имя Ольга не реагировала. Следователь понял, что Ангелина ни чем не сможет помочь.

Соболь обратился к доктору, который сопровождал его по всей больнице:

– Что с ней?

– Шизофрения тяжелой формы.

– А к ней приходила ее дочь?

– Да. И даже материально помогала. Покупала дорогостоящие медикаменты, оплачивала платную палату. После неприятного инцидента, когда мать набросилась на нее, она продолжала помогать. Но в последнее время какие-либо платежи от нее перестали поступать.

– Скажите, а когда она последний раз переводила деньги?

– Год назад, может больше.

– Еще вопрос. Скажите, а откуда у студентки могли быть деньги?

– Откуда мне знать. Это вам виднее. Вы следователь, вы и узнавайте. А мое дело маленькое. Получил, полечил, оформил, расписался. Уже заезженный алгоритм действий, я и не вникаю в другие вопросы.

– Маленькое, да не маленькое. Могли бы поинтересоваться и сообщить полиции. А какие суммы она перечисляла вашей больной, то есть своей матери?

– Разные. Сорок тысяч, шестьдесят тысяч, естественно рублей. В зависимости, какая требовалась терапия. Вот, например год назад мать Ольги пошла на улучшение и даже разговаривала с людьми, а сейчас снова все плохо.

– Спасибо! Я тогда еще загляну в бухгалтерию и больше вас не побеспокою.

– А знаете, что… К нам не каждый день приезжает следователь из Москвы. Хотя пациенты тут разные и бывают даже знаменитости…

– Ближе к сути, – не дал договорить Соболь доктору, так как его мало интересовало, кто здесь проходил лечение.

– Так вот, давайте возьмем всю необходимую документацию из бухгалтерии и ко мне в кабинет. А там все обсудим. Тем более у меня запрятана бутылочка замечательного коньяка. Так сказать, за приезд, за знакомство.

Соболь не стал спорить. Ему симпатизировал, этот мало знакомый человек в белом халате. Доктор выглядел представительно и солидно: дорогие туфли, галстук из последней модели, а в его ровные и белоснежные зубы, по всей видимости, вложено немало денег. Как и Соболь, он не носил броду и гладко брился, а его мужской одеколон заставлял женщин оборачиваться и смотреть ему в след. На вид доктору было не больше сорока, но он уже имел седину в висках и проблемы со зрением, так как носил очки, оправа которых также дорого стоила, как и его белые, ровные зубы.