Блейк Пирс - Почти ушла

- Сколько ему осталось до пенсии? – пробормотала Биссэ.

- Два года, - ответил Гранже. – Может, получится и поскорее, если его настигнут медицинские проблемы. Думаю, гипертония может возникнуть от раздражения. Как мы могли только что убедиться своими глазами.

Он заговорщицки подмигнул ей, и она улыбнулась в ответ.

Кэсси решила подождать звонка полиции в кабинете Пьера. Она вытащила кресло с кожаной обивкой, и усевшись на его край, подумала о том, что сказал Марк.

«Ты совсем, как папа».

Слова мальчика повергли её в состояние шока, но заставили её задуматься над тем, что подумали дети, когда она вышла из себя сегодня чуть раньше. Вместо того, чтобы огорчиться её поведению, как это сделали бы обычные дети, они внезапно успокоились, приструнили свои непослушные характеры и затаились, как будто готовились ко всему, что могло последовать за этим.

Возможно, они выработали эти механизмы преодоления сложных ситуаций на собственном опыте, когда обстоятельства выходили из-под контроля и принимали насильственный характер.

С чьей стороны могли они испытывать насилие? Со стороны Марго?

Марго находилась в доме всего один год, и, в любом случае, Пьер явно был главой этой семьи и навязал бы ей необходимое отношение к детям по своему усмотрению.

Кэсси была убеждена, что именно Пьер проявлял жестокость.

Она была уверена, что это был не первый случай физического насилия над всеми троими. Похоже, они были знакомы с жестокостью, и, на самом деле, это, казалось, была единственная форма дисциплины, которую они понимали.

Кэсси обхватила себя руками, раскачиваясь на стуле взад-вперёд и думая о том, что, должно быть, перенесли дети и в насколько токсичном окружении они росли. Из их постоянного сопротивления дисциплине она должна была понять, что они пытаются ей сказать. Но её темпы освоения этого факта были крайне медленными, и она их не понимала, а в итоге всё кончилось тем, что она обвинила их антисоциальное поведение в её собственной нехватке навыков справиться с этим.

Кэсси подскочила, когда телефон начал громко звонить. Она схватила трубку, вздохнув с облегчением от того факта, что звонок раздался раньше, чем она ожидала и с волнением ждала того, что же теперь ожидает детей.

Она осознала, что, возможно, ей нужно было иметь под рукой ручку и бумагу, потому что ей могло это понадобиться, чтобы делать заметки. Она открыла ящик стола и порылась в нём, пока отвечала на звонок, изо всех сил стараясь звучать спокойно и профессионально.

- Привет. Кэсси у телефона.

Последовала короткая пауза.

- Крошка, я думал, что тебе нельзя поднимать трубку или отвечать на звонки.

Тон Зейна выражал обиду, обвинение и триумф.

- Зейн? – Кэсси была словно громом поражённая и не могла сделать больше ничего, кроме как просто повторить его имя, но именно это и дало ему сил продолжить свою речь.

- Я думал, что ты просто отшила меня. Я имею в виду, что не бывает так, чтобы людям было запрещено принимать звонки. Это было нелепое оправдание. Я ему так и не поверил. Но, в любом случае, я просто хотел рассказать тебе больше об этой работе. Они хотят пообщаться с тобой, даже если это и будет интервью по скайпу, так что ты можешь сделать это с того места, где ты находишься. Ты могла бы тем временем отправить им своё резюме по почте, чтобы они ознакомились с ним. И когда ты вернёшься, ты, конечно же, могла бы пожить у меня. Я не держу на тебя обиду за то, как ты обращалась со мной. Я буду рад помочь тебе снова встать на ноги. Итак, ты хотела бы, чтобы я тебе помог с этой работой?

Кэсси почувствовала такую злость, что обнаружила, как поднимается на ноги. Те слова, которые она собиралась сказать, не подходили для произнесения их в положении сидя.

Она твёрдо поставила ноги на пол и смотрела на противоположную стену, пока говорила.

- Я хочу сообщить тебе несколько вещей, - сказала она и ей понравился тихий тон её голоса. Неприемлемое поведение Зейна не заставило её выйти за край и не стало той последней каплей, которая вызвала бы у неё слёзы. Наоборот, она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы дать сдачу и достаточно разозлённой, чтобы наконец сказать Зейну, что она о нём думала.

- Во-первых, как ты смеешь сомневаться в том, что я сказала? Что даёт тебе право обвинять меня во лжи? Потому что это – именно то, что бы сделал ты, и ты делал так не одиножды. Ты хоть понимаешь-то это сам? Ты хоть представляешь, как это чувствовать себя внутри, когда тебя несправедливо обвиняют в том, что ты врёшь? Но именно так ты и поступал всегда в наших отношениях. Ты раз за разом пытался сломить меня, применив ко мне все эти моральные надругательства. И я больше не стану этого выслушивать. Потому что, Зейн, по-настоящему ты – манипулятор. Такой, каким был мой отец. Я продолжила жить дальше, но снова столкнулась с ним, когда встретила тебя.