Элизабет Хейнс - Будь со мной

— Давай я помогу.

— Нет, нет, девуля, я и сам справлюсь.

Ясно одно — сам он не справится. Но это Йоркшир, и делать мужскую работу тебе так просто не позволят.

— Все в порядке? Чем это ты занят?

— Ручей вышел из берегов. Залил стену. Сад затопило.

Его седые волосы треплются на ветру, закрывая лицо. По непонятной причине Саре приходит в голову, что, вероятно, всему виной вихрь, каким-то образом заставивший выйти из берегов ручей, который круглый год течет вдоль дороги вниз в долину. Но на резком повороте яма забилась от листьев и веток, быстро замечает она, и в результате вода, собравшись в одном месте, проливается через зазор в каменной кладке стены.

На последнем дыхании Гарри все-таки удается дотянуть мешок песка до выбоины, и поток воды меняет направление, пускаясь вниз по склону через забитую канаву и вдоль дороги.

Сосед стоит по колено в канаве, и, пока Сара ждет на дороге, беспомощно наблюдая за происходящим, Гарри теряет равновесие, поскальзывается и выравнивается снова. Она заглядывает через стену, видит панорамное окно Крегсайдского коттеджа и в нем Мойру Баттон, наблюдающую за ними.

— Гарри, — говорит Сара, — ты бы лучше закрепил мешки с песком по другую сторону стены. Вылезай из канавы, ладно? Пока что это и так продержится. Я пойду позову на помощь.

Гарри смотрит на нее непонимающим взглядом, но Сара чуть ли не с облечением вздыхает, когда он, взявшись за ее руку, выбирается из канавы. В свои восемьдесят девять, или сколько там ему, Гарри все еще выглядит высоким подтянутым мужчиной. Его вельветовые штаны насквозь промокли над краями резиновых сапог. Придерживаясь за ее плечо, он еле поднимает ноги, вытаскивая их из сапог одну за другой и выжимая мутную воду из штанин.

— Ты, должно быть, совсем замерз, — говорит Сара.

— А, все не так плохо, — отвечает он, перекрикивая завывания ветра.

Сара поднимает взгляд на сгущающиеся серые тучи и пытается предугадать, когда пойдет снег. Канава, где в обычные дни узкий ручей течет по самому дну, сейчас превратилась в бурлящий поток, который уже вылился за край и быстро заливает дорогу.

— Иди в дом, — говорит Сара. — Тебе нужно согреться и высушить одежду. А я пойду узнаю, дома ли мой друг.

Она бросает взгляд в сторону сада, который разбит на террасе, отчего находится не на одном уровне со спуском. Несмотря на то что для садовода-любителя эта местность представляет ту еще проблему, Гарри с любовью трудится над своим детищем. Круглый год поддерживает лужайку зеленой и тщательно выпалывает сорняки. Отсюда эта поляна теперь напоминает огромную коричневую лужу.

— Ага, — говорит он. — Спасибо, Сара. Спасибо тебе большое, что остановилась, и все такое.

— Без проблем, — отвечает она. — Уверена, твой сад видывал годы и похуже.

Он медленно уходит, по подъездной дорожке поднимается обратно к дому, и Сара замечает, что Мойра отошла от своего наблюдательного поста перед окном, направившись к задней двери. Конечно, хочет убедиться, что Гарри не войдет в дом, пока не снимет с себя всю грязную одежду.

Сара опять забирается в «ленд-ровер» и проезжает оставшиеся сто ярдов вверх, сворачивая к воротам «Фермы четырех ветров». Она въезжает в сарай, а затем прямиком направляется в коттедж.

Снаружи стоит машина, и в коттедже горит свет, несмотря на то что время только обеденное. Небо затягивает тучами, с минуты на минуту дождь, похоже, усилится. Если припустит ливень, вряд ли один принесенный Гарри мешок с песком удержит все.

— Привет, — говорит Эйден, открывая дверь.

— Эйден, — начинает Сара, и ее слова заглушает ветер, — ты бы не мог мне кое с чем помочь? Тебе понадобятся резиновые сапоги. И дождевик. У тебя есть…

— А что случилось? — спрашивает он, при этом уже натягивая черную лыжную куртку.

— У тебя есть сапоги?

— Нет, — говорит он.

— Пойдем, у меня еще остались от Джима.

Не дожидаясь его, она направляется к задней двери своего дома. Когда открывает ее, на улицу выскакивают собаки, начиная гоняться друг за другом и лаять. Она пускает их, занятая лишь выуживанием сапог из кучи в шкафу. Наконец подходящая пара найдена. Эйден подходит сзади.

— Какой у тебя размер?

— Примерно девятый.

— Эти — десятка; должны подойти.

Он сбрасывает собственные ботинки из коричневой кожи и подворачивает джинсы до икры, прежде чем поочередно вставить ноги в резиновые сапоги. Сара надеется, с тех пор, как эту обувь последний раз надевали, в ней не успели поселиться какие-нибудь пауки или мыши, но думать об этом в любом случае теперь поздно.