Говард Лински - Поиск

― Я офицер полиции при исполнении, и у меня нет привычки нападать на преступников, не важно, известны они или нет, ― Тюремный охранник, кажется, не поверил. ― Теперь я могу с ним увидеться? ― спросил Брэдшоу.

― Есть кое-кто, кто перед этим хочет с тобой увидеться, ― сказал охранник, и, когда Брэдшоу начал злиться из-за дальнейшей задержки, он добавил, ― если ты не возражаешь.

Брэдшоу ожидал напутствия от коменданта тюрьмы или, возможно, одного из многочисленных психиатров или тюремных врачей, которые наблюдали Уиклоу во время заключения. Он, определенно, не ожидал увидеть священника. Отец Нунан ждал его в приемной.

― Говорю со всем уважением, Отец, ― сказал Брэдшоу священнику, ― но почему вы здесь?

― Я здесь, потому что услышал, что вы желаете посетить Эдриана, констебль.

Брэдшоу испытывал соблазн поправить священника относительно его ранга, но решил оставить все, как есть.

― Я здесь, чтобы задать вопросы Уиклоу, ― сказал Брэдшоу, ― о событиях, произошедших несколько лет назад.

― Я знаю, и, когда я услышал, что вы приедете, ― голос священника почти упал до шепота, как будто Уиклоу уже был в одной с ними комнате, и священник беспокоился, что тот может их услышать, ― должен признать, я был более чем обеспокоен.

Брэдшоу взирал на священника, мужчину солидного возраста с мягкими чертами лица, но проницательными глазами.

― Вы беспокоились обо мне?

― Об Эдриане, ― ответил священник, как будто они обсуждали маленького, беззащитного ребенка.

― Я не понимаю. С чего бы вам беспокоиться об убийце?

― Я знаю Эдриана уже на протяжении пятнадцати лет, ― сказал священник, ― он сложный человек. Я думаю, если вы хоть на миг забудете о его преступлениях, вы увидите ум и уровень чувствительности, которыми можете быть удивлены.

― Уровень чувствительности? ― Брэдшоу ушам своим не мог поверить. ― Мужчина убил нескольких детей. Как я могу забыть о его преступлениях, и почему, черт побери, мне хотеть это делать?

― Так как с тех темных времен Эдриан пришел к пониманию, что то, что он совершал, было неправильным.

― О, ― сухо произнес Брэдшоу. ― Ну, тогда все в порядке. Вероятно, нам стоит его выпустить, как мне кажется.

В глазах священника промелькнуло раздражение, но он успокоил себя.

― Я этого не предлагаю. Однако должен сказать, я буду ратовать за освобождение Эдриана, чтобы он мог, наконец, вернуться в общество.

― Я тоже буду за это ратовать, ― сказал Брэдшоу, пытаясь подавить гнев.

― Будете? ― священник просиял. ― На самом деле?

― Да, ― заверил его Брэдшоу. ― Он и двух минут там не протянет. Кто-нибудь изобьет его насмерть в тот день, когда его выпустят. Конечно же, мы их никогда не поймаем, потому что будут сотни тысяч вероятных подозреваемых, и, даже, если поймаем, сомневаюсь, что жюри присяжных осудит человека, убившего Уиклоу.

― Я думал, что вы офицер на страже закона, ― теперь священник выглядел оскорбленным. ― Должен сказать, я разочарован вашим отношением.

― А я думал, что вы священнослужитель, и я потрясен вашим отношением. Вы навещали Эдриана, как вы его называете, на протяжении пятнадцати лет? Что насчет семей его жертв? Как много раз вы их посещали, чтобы узнать их мнение об Эдриане?

Священник выглядел злым и испытывающим боль.

― В чем дело, Отец? Вы меня осуждаете? Вот, что вы делаете? Вероятно, вам стоит лучше подумать о своей компании, прежде чем это делать. На выходных я произнесу несколько раз «Аве, Мария», если это поможет вам почувствовать себя лучше. Мужчина убивает детей, а вы беспокоитесь о его чувствах и о моей враждебности по отношению к нему? Я думаю, вы неправильно расставили приоритеты.

― Этот мужчина тяжело болен, ― напомнил ему священник. ― У него остались месяцы, вероятно, только недели жизни. Я верю, что его будет судить Бог, как и всех нас, и я думаю, что он обнаружит человека, полного сожаления, раскаявшегося грешника.

― Мы говорим не о парне, укравшем и продавшем немного свинца с крыши церкви. Это убийца детей. Вы этого не понимаете?

― Это человек, пошедший на поводу у демона внутри него.

― Демона? Вы и правда в это верите?

― Да, верю, и, когда он будет покидать этот мир, я намереваюсь быть с ним, чтобы удостовериться, что он, наконец, обрел мир, вот почему я не хочу, чтобы его разум тревожили еще одной оценкой его деяний, совершенных давным-давно.

― Тогда что вы от меня хотите, Отец? Нам просто не стоит докучать парню?

― Я хочу, чтобы вы сосредоточились на человеке, которого узнаете сегодня, а не на человеке, которым он был прежде. Это будет более продуктивным, вы так не считаете?