Говард Лински - Поиск

― Да, ― успокаивающе сказал Уиклоу. ― Это был несчастный случай.

Мальчик не мог скрыть своего удивления. Должно быть, он задавался вопросом, а видел ли вообще этот мужчина.

― Так ты должен сказать им, если они когда-нибудь узнают, ― Уиклоу заглянул за край, увидел покореженное тело девочки далеко внизу и задумался, ― но они не узнают.

На миг Уиклоу задумался, а не сбросить ли и мальчика тоже, чтобы он последовал за девочкой, и они погибли там внизу вместе. Вместо этого, они встали бок о бок, детский убийца и маленький мальчик, смотрящий на сломанное тело Сьюзан Верити, объединенные вместе общей тайной.

Уиклоу повернулся, и мальчик посмотрел на него. Уиклоу увидел в нем страх и ожидание, свидетелем которых всегда становился как раз перед тем, как в их глазах угасал свет жизни, но было и еще кое-что.

Радостное возбуждение.

Он видел его в глазах юнца.

― Не беспокойся. Никто никогда не узнает, что здесь на самом деле произошло.

Уиклоу с теплотой улыбнулся мальчику.

― Это будет нашим маленьким секретом.

Глава 52

― Вы утверждаете, что Сьюзан Верити убил маленький мальчик, ― со скепсисом спросил Брэдшоу. ― Один из ее товарищей по играм?

― Да.

― Почему?

― Я не знаю.

― Вы сказали, что были свидетелем.

― Был, но я слышал не все. Я был слишком далеко. Не хотел, чтобы они меня заметили. Все еще надеялся, что они разделятся, как и другие, и я смогу выбрать одного, чтобы..., ― он развел руками, словно само собой очевидно, что он намеревался сделать, ― но в конце мне не пришлось. Мальчик сделал все за меня.

― Была какая-то ссора?

― Так казалось.

― И в конце ее мальчик...

― Бросил камень, ударивший девочку, но она, скорее всего, выжила бы, если бы он ее вытащил.

― Он не стал ее вытаскивать. Он мог ее спасти?

― Но он позволил ей упасть, ― заверил его Уиклоу.

― Иисусе, почему вы не говорили об этом раньше?

― Я наслаждался вешанием лапши вам на уши. Мне нравилось видеть страдания на лицах копов, и мне было все равно, думали ли они, что это сделал я или не я. Я уже сел за других. Пожизненное наказание можно отбыть лишь раз. В конце концов, они даже не стали выдвигать обвинения. Нет тела, нет улик, лишь пропавшая девочка и ее горюющие родители.

― Что случилось с телом?

― О, я о нем позаботился.

― Что вы сделали?

― Я сказал мальчику подождать, а затем обошел карьер по периметру. На дальней стороне был спуск вниз, крошечная тропа. Мне пришлось карабкаться по проволочной изгороди, чтобы добраться до нее. Она была крутой и полностью заросшей. У меня ушло много времени на спуск.

― Когда я до нее добрался, девочка лежала на камнях недалеко от воды. Этой водой я стер следы крови, как только забрал ее. Никто бы и не догадался, что она там была.

― А тело? ― надавил Брэдшоу. ― Где тело?

― Я не мог просто оставить его. Она приземлилась на спину, на ее лбу я увидел большую кровавую рану от удара о камень. Было очевидно, что от него она и умерла. Я отнес ее тело в кусты. Ну знаете ли такие, колючие кусты утесника с этими вонючими желтыми цветами на них. Я посчитал, что тот, кто будет осматривать карьер, будет ожидать, что девочка упала случайно, они не подумают, что она может быть там закопана. Даже, если подумают, запах этих кустов перебьет ее запах. Я нашел отличное местечко посередине кустов и принялся копать.

― Чем? Голыми руками? Не говорите мне, что носите с собой лопату, Уиклоу. Я на это не куплюсь.

― Со мной была моя сумка с сюрпризами, ― он пояснил. ― Рюкзак, в котором карманный нож, веревка, небольшое одеяло, сэндвичи и бутылка воды, чтобы всем казалось, что я совершаю дневной поход, и совок для копания. Все безобидно выглядящее, но очень полезное. Совок прекрасно подошел для песчаной земли. Там внизу было жарко, но я справился.

― Так вы сделали это все лишь для того, чтобы показать средний палец полиции?

― Это была не единственная причина, ― признался Уиклоу. ― Дело было в мальчике.

На лице убийцы появилось выражение гордости.

― Он был вашим протеже? ― предположил Брэдшоу. ― Так?

― О, очень хорошо, ― признал Уиклоу. ― Вы намного умнее, чем выглядите, знаете ли. Я больше не контактировал с тем мальчиком, но я увидел в нем нечто, что узнавал в себе.

― Что?

― Боль и гнев, обида и печаль, происходящие от знания, что ты никогда не впишешься в этот мир, неважно, как сильно будешь стараться.

Он вздохнул, словно это понимание вновь только пришло к нему.

― Знание, что ты никогда не будешь счастлив, даже в таком нежном возрасте.