Таррин Фишер - Все его жены

На девятый день меня приезжает проведать мама. Посещения проходят в общественной зоне, где мы, психи, с нетерпением дожидаемся своих. Мы садимся на горчичные диваны или за серые столы – с грязными волосами и бледными лицами от избытка или недостатка сна. Пространство попытались нормализовать с помощью растений в горшках и произведений искусства. Я изучила каждое из них и все таблички, где указаны местные творцы – скульпторы, фотографы или живописцы. Сиэтл предпочитает лечить доморощенных психопатов местными художниками.

Нахожу возле автоматов свободный диван. Кофеин или избыток сахара нам противопоказаны. Автоматы нашпигованы витаминной водой и несвежими яблоками. Я сажусь, опустив руки на колени, и устремляю взор на пол. Когда заходит мама, сначала она меня и не узнает. Ее взгляд скользит по моему лицу и возвращается обратно.

Потом она все-таки произносит мое имя, крепко сжимает сумочку и спешит ко мне. Когда она подходит, я встаю. Даже не знаю, хочет ли она меня обнять или она слишком расстроена. Когда я впервые оказалась в психиатрической лечебнице, она отказалась приезжать. Сказала, что ей слишком мучительно видеть меня в таком состоянии. Слишком мучительно для нее. Теперь она опускается на диван, не сводя взгляда с моего лица.

– Твой отец…

– Да, мам, я знаю. Все в порядке.

Мы обмениваемся взглядами, словно видим друг друга впервые. Папа никогда бы не приехал в такое место. Увидеть одну из дочерей в психушке это означает признать, что он был недостаточно хорошим родителем, а мой отец предпочитает жить с иллюзией совершенства. Для мамы же я безумное, неадекватное потомство. Она меня только родила и теперь не знает, кто я и какой жизнью живу. И не хочет знать. В этом мы единодушны. Я разглядываю ее обколотый ботоксом лоб. Она не желает признавать собственный возраст и то, что ее дочь – абсолютная неудачница.

– Я здесь не потому, что сумасшедшая.

Мама сразу открывает рот, чтобы убедить меня, что она так и не думала. Это ее материнский долг.

– Я не больна. И дело не в эмоциональном срыве из-за того, что год назад я потеряла ребенка.

Я отрезаю ей все пути, исключаю все возможные варианты, которыми она может объяснить мое пребывание в этом месте.

Она закрывает рот и пристально смотрит на меня. Я чувствую себя маленькой девочкой, нижняя губа начинает дрожать. Она не поверит моим словам. Сет уже до нее добрался.

– Мам, когда я познакомилась с Сетом, у него уже была другая жена. Ее зовут Реджина Келе. Она не хотела детей. Я должна была родить ему ребенка. Но потом…

Мама опускает голову, когда я умолкаю, словно это для нее слишком. Я разглядываю кончики ее ресниц, переносицу, пока она рассматривает свои туфли. С этого ракурса она выглядит на десять, двадцать лет моложе. Просто девушка, наклонившая голову с раздражением… Разочарованием… Безысходностью? Я никогда не могла определить, что именно она чувствует. Я знаю все ее любимые бренды, ее мнения по пустым, поверхностным темам, но понятия не имею, каковы ее истинные чувства. И не уверена, что она знает их сама.

– Реджина – бывшая жена Сета. Он был женат на ней до тебя, да? Ты права – она не хотела детей и их пути разошлись.

Мама наклоняется вперед и умоляюще смотрит на меня. Это правда. Как можно с ней спорить? Юридически Реджина – его бывшая жена. Он развелся с ней, чтобы жениться на мне. Но они по-прежнему вместе, по-прежнему пара, просто неофициально.

– Мама, пожалуйста, выслушай меня. Сет пытается замести следы. Они по-прежнему вместе.

Она роняет лицо в ладони. С каких пор мне не верит собственная мать? С тех пор, как ты начала обманывать саму себя.

Когда она поднимает взгляд, в ее глазах стоят слезы. Теперь она напоминает мне кокер-спаниеля.

– У тебя нездоровая зацикленность на его бывших. Но, Четверг, он не с ними. Он с тобой. Сет страшно за тебя волнуется.

Она хочет взять меня за руку, но я отдергиваю ладонь. Я не потерплю такого обращения – нечего разговаривать со мной, как с ребенком. Ее рука падает обратно на колени.

– Как ты думаешь, почему он постоянно в Портленде? У него еще две жены, – выдаю я, поднимаюсь и начинаю ходить вокруг.

– Он там работает, – сдавленно произносит она. – Он любит тебя, все мы любим. Мы хотим, чтобы ты поправилась.

– Я в порядке, – сухо заявляю я, останавливаясь и смотря на нее. – Почему он не приехал? Где он?

Теперь она начинается уходить от ответа, отводит взгляд, переступает ногами. Она не знает, что сказать, потому что не знает, где Сет и почему он не приехал.