Олег Рой - Дважды два выстрела

Арина старалась, чтобы голос звучал ровно. А главное — чтобы в нем не звучало ни малейшей обвинительной нотки, только всепоглощающее сочувствие:

— Родители бились с упрямицей Николь как могли — переводили из школы в школу, приставляли к ней гувернанток и охрану — но ей было нужно что-то совсем другое. Может быть, как большинству подростков, свобода? Во всяком случае, на все родительские усилия ей было наплевать, еле-еле аттестат получила, и то папиными стараниями. Софи же получила не только аттестат, но и славу — ее картины, яркие, светлые, сияющие стали вдруг очень популярны. Выставка в Питере, выставка в Дрездене, выставка в Нью-Йорке и бог знает где еще.

Показалось, или в прозрачно-зеленых глазах опять что-то мелькнуло?

— И тут Николь похитили. К счастью, все обошлось, она вернулась живой и здоровой, — Арине показалось, что глаза сидящей напротив девушки сверкнули, почти яростно сверкнули, не понравилось ей это «вернулась живой и здоровой». — Стеречь ее, конечно, стали сильнее, но она все равно сбегала. Так ведь? Потому что… никакого похищения не было. Николь просто сбежала из дома. Срежиссировала свое исчезновение с помощью кого-то, кому она доверяла. А жестокий похититель — это так, легенда для родителей и полиции. Потому что в первоначальном ее сценарии что-то пошло не так. И она стала бороться за собственную свободу. Потому что единственное, что для Николь имело значение — это свобода. Свобода ради свободы. Впрочем, это дело прошлое.

Сидящая напротив девушка едва заметно поежилась. Точно ее знобило.

— Я ведь понимаю, — продолжала Арина, стараясь вложить в голос еще больше понимания, еще больше сочувствия, хотя… куда уж больше. — Две такие одинаковые девочки — а одну все время возносят на пьедестал, оставляя другую расти, как сорная трава.

— Ничего вы не понимаете…

Это прозвучало глухо, почти неслышно, но Арина почувствовала закипающую внутри радость — она угадала! Нет, не так. Не «угадала» — догадалась! Все рассчитала, все учла… Ай да Вершина, ай да молодец!

— Ну почему же, — она позволила себе мягко улыбнуться. — Действительно, очень обидно, когда одной — все, а другой… Поначалу ты, наверное, мечтала о том, чтобы сбежать — по-настоящему, совсем, так, чтоб никого из них больше не видеть… Но и это было бы… обидно: почему это ты должна убегать и лишаться всего? Ты возненавидела сестру как воплощение всего, чего у тебя нет. И решила ее убить.

Прозрачно-зеленые глаза чуть сощурились — не то насмешливо, не то презрительно.

— Ничего смешного, — на этот раз в голосе Арины не было ни следа сочувствия. — Выстрел, конечно, мог быть сделан и снаружи. Но… никто, кроме тех, у кого был доступ в галерею, не мог бы организовать отключившее свет короткое замыкание. Никому не удалось бы пронести в галерею пистолет — точнее, спрятать его после убийства так быстро и так надежно. Как будто посторонний пришел, выстрелил и пистолет с собой унес. Не унес, нашли мы пистолет. Завернутый в тот самый шарф, который был у тебя на голове. Изумительно красивый, кстати, замысел был: две идеально похожие девушки — как две ожившие греческие статуи. Летящие туники, повязки на волосах. Вот в такую повязку пистолет и был завернут. Ну и в пленку, чтобы на руках уж точно следов выстрела не осталось. Кто еще мог бы это проделать, если не ты? И еще… В школьные еще времена вас с Николь преследовал странный юноша с фотоаппаратом наперевес. Ты, может, его и забыла, но он помнит. И в тот вечер он тоже был там, возле галереи. И, как всегда, с фотоаппаратом. И есть немалый шанс, что даже на снимках, кажущихся совершенно темными, наши специалисты что-нибудь да разглядят. Полной темноты не бывает. Да и следы крови на твоем платье тоже весьма красноречивы. И не надо пытаться меня убедить в том, что они появились, когда ты обнимала мертвую сестру. Любой трасолог на раз-два-три отличит испачканное от разбрызганного. Кровь-то ее в момент выстрела, хоть и немного, на тебя брызнула.

Обтянутые свитером плечи чуть шевельнулись.

— Ах да! — Арина усмехнулась. — Вроде бы ведь нельзя судить неизвестно кого за убийство неизвестно кого. Но, во-первых, можно, а главное — как насчет отпечатков? Отпечатки пальцев — это единственное, что различает идентичных близнецов. Забавно, да? ДНК одна и та же, а отпечатки разные.

Девушка вздрогнула.

— Об этом ты не подумала? — Арина снисходительно покачала головой. — Или, наоборот, подумала — когда отмывала до блеска ваши комнаты? И свои, и сестры? Но все следы уничтожить невозможно, всегда где-то что-то остается. Вот, гляди, — она подтолкнула вперед фотографию. — Помнишь эту картину? Солидный человек купил, за неплохие деньги. Наверное, отпечатки художницы и на других картинах найти можно, но и этих довольно. Три штуки, ясных и качественных, застывших в красочном слое. Всего-то и нужно — сравнить их с твоими — и вопрос: кто убийца, а кто жертва, решается сам собой.