Блейк Пирс - Когда расплата не за горами

«Хорошо. Люблю тебя, мам».

Отложив мобильник в сторону, Райли почувствовала себя лучше. Она облокотилась на подушку и стала пить бурбон, наслаждаясь тем, как он прокатывается по её горлу. Но желание опустошать один стакан за другим ушло.

Неудивительно, что она незаметно для себя начала думать о Шейне Хэтчере и его угрозе её семье.

Насколько он серьёзен в этом?

Она знала, что он зол на неё. Но, может быть, его злость уже прошла, и он просто пропал где-то? В конце концов, он очень богат. Разве он не хочет наслаждаться своей свободой в хорошем месте? Зачем рисковать, возвращаясь за Райли?

Этого она не знала.

Она была уверена только в одном: он где-то рядом.

Она вспомнила последнее полученное от него сообщение:

«Ты далеко от дома».

Она вздохнула. Она действительно далеко от дома – слишком далеко, чтобы приглядывать за своей семьёй. Но она напомнила себе, что её дом тщательно охраняют агенты ФБР.

Эта мысль успокаивала.

Её радовало и то, что Эприл только что ей писала. По крайней мере, сейчас Райли может быть уверена, что все её любимые люди живы и здоровы.

Она допила стакан бурбона, чувствуя себя более расслабленной и готовой ко сну.

Райли бродила по музею восковых фигур, заполненному жуткими экспонатами.

Здесь была комната, где лежали родители Лиззи Борден, жестоко зарубленные топором до смерти.

Дальше была маленькая комната в викторианском стиле с выпотрошенной женщиной – одной из жертв Джека Потрошителя.

В следующем помещении в разрушенном полу виднелись трупы, завернутые в пластиковые пакеты – изнасилованные и убитые Джоном Уэйном Гейси мальчики.

Затем она увидела частично разложившийся труп – жертву Джеффри Дамера.

У Райли пробежали мурашки по коже.

Она ненавидела эти бутафорские экспонаты даже больше, чем реальные сцены убийств.

Она и сама не знала, почему.

Потом она вышла на улицу, где сидела женщина, застывшая в позе как у куклы.

… дальше был труп женщины, подвешенный цепями к фонарному столбу…

… дальше лежал мёртвый мужчина, а перед ним лежала перевёрнутая кружка чая…

… дальше был худой труп женщины с развёрнутыми в разные стороны руками…

… дальше мёртвый солдат сидел на корточках, опершись на стену казармы, а во лбу у него зияло пулевое отверстие.

Райли не сразу поняла, что эти сцены взяты из её собственных расследований, то были жертвы убийц, которых она выследила собственноручно.

Когда она подошла к последнему экспонату, сердце чуть не выпрыгнуло у неё из груди.

В большой, тёмной комнате лежала женщина с кровоточащей раной в груди.

То была Люси Варгас, умнейшая напарница Райли, погибшая слишком молодой.

Райли неожиданно заполнила ужасная тоска. Потеря Люси была больше, чем она могла вынести.

Она попыталась напомнить себе…

«Это всё не настоящее. Это восковая фигура».

Но неожиданно губы Люси зашевелились, и она застонала вслух:

– Помогите!

Люси уже не была восковой – она была настоящей и находилась на волосок от смерти.

Райли хотела броситься к ней, закрыть рану, перекрыть кровотечение, но тут она услышала за спиной хор других голосов, кричащих:

– Помогите!

Она обернулась и охнула от ужаса: трупы, мимо которых она только что прошла, были живы и стояли на ногах. Они тянули к ней руки в отчаянной мольбе, в унисон крича:

– Помогите!

Райли широко открыла глаза. Её всю трясло после кошмара.

Она села на кровати в мотеле и громко застонала.

Кошмары были привычным для неё делом. Её подсознание, казалось, отчаянно желало заставить её почувствовать вину за тех людей, которых она не смогла защитить от жестоких злодеев.

Она тёрла глаза, когда вдруг услышала сигнал своего мобильника.

Взяв его в руки, она увидела, что ей пришло сообщение от Билла.

Она прочла его, холодея от ужаса:

«Просто чтоб ты знала. Я сижу с пистолетом во рту».

В ужасе и шоке Райли смотрела на сообщение.

«Сижу с пистолетом во рту».

Неужели Билл собирается застрелиться?

Или он уже это сделал?

Ото сна не осталось ни следа, её всю трясло от шока. Она дрожащими руками набрала номер Билла.

С минуту она слушала гудки, а потом включился автоответчик Билла.

В текущих обстоятельствах бодрое исходящее сообщение прозвучало дико.