Блейк Пирс - Когда расплата не за горами

– Я когда-то играла на пианино. Вы не возражаете?..

Джен жестом указала на фортепиано.

Кастл уставился на неё. На мгновение показалось, что он вообще не собирается ей отвечать.

Затем он встал со скамейки у пианино и сделал шаг назад. Джен заняла его место.

Она тут же начала играть. Райли с удивлением услышала тот же отрывок Шопена, который только что играл Кастл.

И своим нетренированным ухом Райли слышала, что Джен играет примерно так же хорошо, как Кастл.

Кастл же сердито нахмурился.

Он резким голосом сказал:

– Прекрати это, девочка.

Джен остановилась.

Кастл достал дирижёрскую палочку.

– Я хочу услышать гаммы, – сказал он. – Все двенадцать мажорных гамм.

Джен послушно стала играть ряды гамм, поначалу предельно аккуратно. Во время первой пары Кастл просто махал палочкой в такт ей. Но затем он стал бить палочкой по клавишам рядом с её руками. Джен это отвлекло, она сбилась и стала допускать ошибки. На каждой неверной ноте Каст больно бил её палочкой по рукам.

Наконец, Джен перестала играть и положила руки на колени.

Райли показалось, что на глазах её промелькнули слёзы.

Джен хрипло сказала:

– Спасибо, что уделили нам время, мистер Кастл. Нам с напарницей пора.

Больше ничего не сказав и не глядя по сторонам, Джен встала со скамейки и пошла к передней двери.

Райли была ошарашена. У неё ещё осталась масса вопросов, которые она хотела бы задать Кастлу. Но Джен уже вышла из двери, так что у Райли не осталось других вариантов, как броситься за ней вслед.

Что вообще только что произошло?

Не сказав учителю музыки ни слова, Райли вслед за Джен вышла из двери. Когда они обе оказались снаружи, она увидела, что младшая агент торопится к машине. Райли бросилась бежать и догнала её:

– Джен, что ты делаешь? У нас ещё много вопросов к нему.

– Нет, – отрезала Джен, открывая дверь с водительской стороны.

– Стой, – сказала Райли.

Джен застыла на месте, уставившись на дверь.

– Ты не поведёшь, – твёрдо сказала Райли. – Ты сейчас не в том состоянии.

Ничего не говоря, Джен обошла машину и села со стороны пассажира.

Райли обернулась на дом Алека Кастла. Передняя дверь уже была закрыта за ней, и дом выглядел таким же пустым, как и был, когда они только приехали. Она открыла дверь в машину и села за руль, однако ехать не собиралась, по крайней мере, пока.

Райли сказала:

– Послушай меня. Я не знаю, убийца ли Кастл, но пока он наиболее подходящий подозреваемый. Более вероятный, чем Трип Крозьер, по моему мнению. Нам нужно вернуться туда. Нужно припереть его к стенке.

Джен глубоко выдохнула.

– У него есть алиби, – возразила она. – Концерт девочки, Эйвери Далтон, так он сказал её зовут. Мы можем проверить его.

С каждой секундой Райли приходила во всё большее волнение.

– Джен, судя по тому, что нам известно, он мог всё это просто выдумать! К тому же детский концерт не мог продлиться всю ночь. Этого алиби и близко недостаточно, чтобы доказать, что он не убивал Холли Струтерс. А у меня даже не было возможности спросить его, где он был, когда убили Кети Филбин.

– Это неважно, – сказала Джен.

– Это важно!

Теперь Джен посмотрела прямо на Райли, её голос вдруг стал резким и громким.

– Кастл не наш убийца, понятно? – заявила она. – Он вообще не убийца!

Райли в шоке замолчала.

Джен глубоко вдохнула.

– Только не смейся надо мной, – попросила она. – Но когда я была маленькой, я хотела стать балериной.

Райли не знала, что сказать.

«Почему я должна смеяться?» – недоумевала она.

И как это связано с Алеком Кастлом?

Она ждала продолжения от Джен.

– Поэтому я стала учиться игре на пианино, – рассказывала она. – Чтобы лучше разбираться в музыке и, соответственно, лучше танцевать.

Джен замолчала на мгновение.

– Моего учителя по танцам звали мистер Катц. Он считался лучшим учителем танцев в Ричмонде. Его ученики часто продолжали учиться в Нью-Йорке, а некоторые из них со временем стали работать в профессиональных коллективах.

Джен с трудом сглотнула.

– Кажется, я была действительно хорошим танцором. Мистер Катц часто говорил мне, что я хороша, что я большая молодец. Он сказал, что у меня есть все данные, что однажды я могу стать профессиональной балериной, а может быть, даже знаменитой. Но он также всё время говорил мне, какая я толстая, жестоко шутил по поводу моего веса. Он заставлял меня записывать всё, даже самую мелочь, что я ела за день. Но как бы мало я ни ела, он всегда говорил, что это слишком много. Я начала сходить с ума, начинала голодать. Но я никак не могла похудеть. Никак!