Блейк Пирс - Когда расплата не за горами

– Опять угроза?

– С Хэтчером всегда сложно понять. Как дела у меня дома?

– Нормально. Я как раз только приехал оттуда. Я говорил с Уигтоном и Лохнер из микроавтобуса напротив дома. Они не заметили ничего необычного. Я звоню им каждые два часа, чтобы справиться о происходящем.

Райли выдохнула с облегчением.

– Билл, огромное тебе спасибо! Не могу передать, насколько я тебе благодарна.

– Я же сказал сегодня утром, я должен сделать хоть что-то полезное.

Райли села на край кровати.

– Как всё прошло с Майком Невинсом?

– Хорошо, – ответил Билл.

Теперь его голос прозвучал более радостно.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше.

– Расскажи поподробней.

Билл рассмеялся, хотя и слегка через силу.

– Не изображай из себя мамашу. Просто поверь, что мне лучше, ладно?

Она почувствовала, что ему приходится прилагать усилия, чтобы говорить довольным тоном, но знала, что лучше не докапываться до его настроения, а то он станет менее разговорчивым. Она снова поблагодарила его, и они повесили трубки.

Тогда она набрала домашний номер.

Эприл взяла трубку.

– Привет, мам, ты уже поймала всех злодеев?

– Пока только одного. Хотя мы ещё не знаем, тот ли он, кого мы искали. Как дела дома?

– Вроде нормально.

Райли стало лихорадочно соображать, как бы расспросить Эприл, не испугав её.

– А Джилли? Она в порядке? А Лиам?

Эприл рассмеялась от тревоги в голосе Райли.

– Мы все в порядке, и Габриэлла тоже. Она приготовила отличнейший ужин – pollo en crema, курицу в сметане. Жаль, что тебя нет, тебе бы понравилось.

Райли удалось слегка рассмеяться.

– Да, мне тоже жаль. Что ж, передай всем, что я их люблю.

– Когда вернёшься?

– Не знаю. Может быть, завтра. Я скучаю по тебе.

Эприл снова засмеялась.

– Эй, тебя не было всего день.

– Да, я знаю. Я опять веду себя «по-мамски». Передай всем привет.

Они с Эприл повесили трубки, и Райли снова улеглась на кровать.

Она была уставшей и расстроенной. Горячий душ помог бы ей, но даже после него она не сможет полностью расслабиться, перестать волноваться.

В её голове всё крутилось сообщение Хэтчера.

«Ты далеко от дома».

Она спрашивала себя, что вообще она здесь делает?

Может быть, завтра пропавшая девочка найдётся живой, и тогда она поедет домой.

Камрин Мейс красила ногти в своей маленькой квартирке, когда услышала рингтон своего мобильника.

«Не бери трубку», – сказала она себе.

Хочет ли она вообще сейчас с кем-то разговаривать?

Едва ли на весь Ангьер найдётся хоть один такой человек, а из других мест она никого не знает, кроме своего брата, который ей никогда не звонит.

Она терпеть не могла Ангьер, а в некоторые утра больше, чем в другие.

Сегодня она так сильно хотела выбраться отсюда, что буквально чувствовала вкус этого на языке.

Звонок прекратился как раз, когда Камрин закончила красить ногти и стала дуть на них, чтобы они быстрее высохли. У неё ещё полно времени, чтобы высушить их до своей смены на обеде в кафе «Верн», остаётся лишь надеяться, что сегодня она не сломает ноготь о посуду или приборы.

Остальные официанты называли обеденную смену «беготнёй» – клиенты приходили и уходили так быстро, что официанты успевали лишь принимать заказы и бросать перед ними тарелки с едой.

Не было времени болтать с клиентами – и Камрин это радовало.

Никто в Ангьере не говорил ничего интересного.

И вчера не исключение – все болтали лишь о Кети Филбин, которую нашли мёртвой.

Камрин понимала, что должна испытывать жалость и удивление по этому поводу, но ей не очень-то это удавалось. Она помнила Кети с того времени, когда заканчивала Старшую школу Уилсон. Камрин считала Кети глупой и поверхностной. Её вкус по выбору парня это подтверждал – что она только нашла в этом придурке Дастине Руссо?

«Он такой тупица», – думала она.

На самом деле, она была почти уверена, что это Дастин убил Кети. Кто ещё стал бы утруждаться?

Но последняя новость, которую слышала Камрин, это что Дастина не арестовали.

«Полиция в этом городе тоже умом не отличается».

Конечно, никто не хотел, чтобы подозревали героя футбольной сборной. Спорт и качки – в Уилсон никогда не говорили ни о чём ином. Камрин же это всё совершенно не интересовало, а будучи единственной афроамериканкой в школе, она чувствовала себя донельзя более изолированной.

Она была рада наконец покончить со школой.

Не то чтобы в колледже ей нравилось больше – здесь тоже почти не было чернокожих студентов, а с профессорами было неинтересно разговаривать, однако, по крайней мере, это был шаг вперёд, шаг к отъезду из этого города и поступлению в университет.