Эми Маклеллан - Вспомни меня [litres]

Я вижу, что мои слова пробуждают интерес. В глазах Джеймса зажигается голодный огонек.

– Любопытное предложение… Продолжай.

– Потом можешь оставить меня в туннеле. Тело если и найдут, то еще очень не скоро. Ты к тому времени исчезнешь, будешь свободен и богат. И так ты восстановишь справедливость, отомстишь за отца. За Роберта.

– Жестокое и необычное наказание [5] Формулировка из английского Билля о правах 1689 года, запрещающего в том числе пытки и жестокие виды казни. … И ты не боишься, тетя Сара? Ты никогда не отличалась храбростью.

– Мне страшно до жути, – честно говорю я. – Но ты должен отпустить Алана. Пожалуйста. Он никому ничего не скажет.

Джеймс поднимается на ноги и отходит. Я бросаюсь к Алану и помогаю кое-как усесться. Не уверена, что он способен стоять. Выглядит он хуже некуда. Джеймс с улыбкой обтирает руки о бедра с выражением какого-то удовольствия – словно гурман, вспоминающий добрую трапезу. В этом жесте предвкушения есть что-то почти сексуальное.

– Пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением. Ты затронула то, что было моим всегдашним… Что касается здоровяка… – Он снова обтирает руки о бедра, и глаза у него темнеют. – Он сам знает, что с ним будет. Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия.

– Я буду драться за свою жизнь до последнего. Но если отпустишь Алана, я не стану этого делать. Сможешь сделать со мной все, что захочешь, – с трудом выговариваю я. Голос дрожит, дыхание спирает в горле, все мое существо заранее охватывает ужас.

Джеймс чуть кривит губы в странной улыбочке.

– По-моему, ты меня не так поняла. Мне не нужна покорность. Я хочу, чтобы ты сопротивлялась, хочу насладиться сполна.

– Нет! – стонет Алан. – Сара, не надо! Это безумие!

Он стоит на одном колене, пытаясь собраться с силами и встать. Сам по себе он отсюда явно не выберется. И ему срочно нужна медицинская помощь.

Я перевожу взгляд на Джеймса. Тот стоит в паре шагов за Аланом, спиной к водопаду. Мой сын – высокий, широкоплечий, с шапкой мягких волос, мокрых от брызг. Красивое лицо портит жестокое выражение глаз. Он презрительно усмехается, уверенный в собственном превосходстве, довольный тем, что мы в его полной власти. Этот блеск глаз, взгляд хозяина положения, вдруг напоминает мне о его отце.

Был ли Роб психопатом? Он определенно отвечал многим пунктам из списка Хаэра: безответственность, черствость, внешняя притягательность. Вот откуда это у Джеймса? Возможно, мы с Джоанной и пропитанной тайнами атмосферой в доме вовсе ни при чем? Потом я вдруг понимаю – нет никакой разницы, что тому виной. Джеймс делает то, что делает, он жестокий, злой человек, которой не способен испытывать ни стыда, ни вины, ни страха. А заодно и любви, радости, сочувствия… Ужасно так жить. Все равно что родиться без чего-то необходимого, важнейшего – не жизнь, а жалкое прозябание, как у Голлума.

Взглянув еще раз на сына, я делаю то единственное, что может сделать в таком случае мать. Я бросаюсь вперед и с разбегу прыгаю на Джеймса, вышибая из него дух. Сплетясь, мы вместе летим в стену воды. Земное притяжение разверзает свою безжалостную утробу, и все исчезает.

Полгода спустя

Из церкви мы выходим, щурясь после полумрака. Стоит один из тех великолепных осенних дней, когда солнечный свет маслянисто мягок, а деревья рдеют яркими факелами на фоне безоблачно голубого неба. Шелковистую траву усеивают скорлупки конских каштанов, под ногами шуршат пожухшие листья. Последнее тепло, словно прощальный подарок природы, ласково греет кожу. Уже конец октября, подкравшаяся зима теперь будет только понемногу отбирать у нас драгоценный свет дня.

Несмотря на погоду, я захватила с собой теплый кардиган – я теперь еле двигаюсь, и мне часто бывает холодно. Я тяжело опираюсь на палку, и та утопает в сырой почве. Стараясь ступать как можно осторожнее, я не обращаю внимания на боль, прострелившую бедро, когда приходится обойти декоративную вазу с охапкой ярко-розовых гвоздик.

– Может быть, передохнем? – спрашивает Самира, озабоченно глядя на меня.

Я качаю головой. Останавливаться только хуже. Тонкая рука, просунутая под мой локоть, заставляет меня благодарно улыбнуться сверху вниз. Как я ни усохла после всего произошедшего, а все равно остаюсь куда выше.

Мы в каком-то смысле сдружились – я невольно зауважала Самиру за то, что она смогла не только распознать истинное лицо Джеймса, но и выдержать напор босса, настаивавшего на аресте очевидного подозреваемого. Она говорит, что просто делала свою работу, однако я знаю, какая нужна сила воли, чтобы поступить правильно вопреки мнению окружающих. Если бы не продолжавшееся окольными путями расследование, я бы сейчас сидела в тюрьме, а Джеймс остался бы на свободе и убивал снова.