Эми Маклеллан - Вспомни меня [litres]

Теперь я никогда не бываю одна – со мной всегда Джеймс. И все же мне ужасно, невероятно одиноко. Заглядывает медсестра. Она недовольна, что я уже прекратила кормить грудью; на самом деле я толком и не начинала. Мне никак не удается приспособиться, молоко просто не идет, хотя по утрам ночная рубашка буквально насквозь им пропитана. Медсестра обеспокоена моим эмоциональным состоянием, но я легко обманываю ее, когда она начинает тестировать меня по вопроснику. Еще бы мне не быть подавленной – у меня ребенок от мужа сестры, и я проклята своей семьей.

Роб наконец-то объявляется – с бутылкой джина из дьюти-фри и огромным плюшевым медведем. С ребенком на удивление нежен, даже меняет подгузник, причем лучше, чем это удается мне. Однако теперь я вижу бывшего возлюбленного насквозь, как будто он из промасленной бумаги, скользкой от жира.

Он оставляет мне пачку двадцаток и обещает каждый месяц перечислять сколько сможет.

– ЭКО – настоящий грабеж, Сара, но если мы сейчас бросим, это разобьет Джоанне сердце, особенно теперь.

Он говорит так, как будто я во всем виновата – что у нее не может быть детей, что надо продолжать лечение, что он не может от нее уйти. Я едва слушаю, вся как в тумане от гормонов. Просто смотрю, как наш малыш лежит у отца на руках. Вот так все должно было быть… Через несколько минут я и сама засыпаю.

Джоанна приходит двумя днями позже. Не представляю, чего ей стоит видеть меня с ребенком от ее собственного мужа. Однако она само милосердие и самоотверженность. Я никогда еще не презирала себя так сильно. Пока я тихо рыдаю в уголке, она нянчится с Джеймсом, меняет ему подгузник и дает бутылочку. Джоанна буквально создана для этого. Когда она смотрит на малыша у себя в руках, во взгляде видна чистая, беспримесная любовь. Сестра уходит со слезами на глазах. Никакие извинения не способны хоть чуточку уменьшить пропасть, разверзшуюся между нами, и я просто молча закрываю дверь.

Наверное, я ненадолго заснула. Мы уже в Уэльсе – краю, где мало людей и много овец. С крутых склонов белыми полосами низвергаются потоки, дорога петляет в опасной близости от пенящейся реки. Я выворачиваю шею, пытаясь разглядеть вершины. Увы, те теряются в тумане, и кажется, что холмы тянутся ввысь бесконечно. Это земля гигантов. Будь мы в сериале Джоанны, в любой момент из дымки мог бы вылететь дракон.

– Доброе утро, соня, – с улыбкой приветствует меня Джеймс.

– Ох, извини. – Я потягиваюсь в кресле. – Вчера был долгий день.

– Почти приехали, – говорит он, вглядываясь вперед через лобовое стекло. – Смотри-ка.

Мы резко вылетаем через узкую долину к месту, где дорогу пересекает речушка. Джеймс останавливается прямо посередине, вокруг вода, и озорно ухмыляется.

– Придется тебе толкать, тетя Сара.

Я пихаю его локтем под ребра.

– Что ты дурочку из меня делаешь?

Рассмеявшись, он жмет на газ, и машинка легко преодолевает брод. Джеймс держится здесь куда более расслабленно и непринужденно, даже беззаботно. Наверное, это привычное освобождение вдали от дома, от давления Джоанны, которая все пыталась быть идеальной матерью, и от веса тайн и лжи. Впрочем, мальчик всегда любил природу. Уверена, он может назвать каждый цветок в придорожных посадках.

Дорога опять сужается, машина почти задевает папоротники. Деревья смыкаются в вышине, сквозь кроны струится густой зеленый свет, фары выхватывают тут и там завитки тумана. Когда я уже начинаю паниковать, дорога внезапно выравнивается. Впереди придорожная парковка с размокшей землей вместо твердого покрытия и покосившийся, едва видный в зарослях папоротника-орляка столб с указателем в сторону круто поднимающейся по склону тропинки. На площадке стоит еще одна машина, аккуратная маленькая «ауди».

Джеймс сдвигает брови.

– Обычно здесь мало кто бывает… Ну да ладно, мы быстро от них оторвемся. Туда, куда пойдем мы, никто не добирается. – Он смотрит на меня с озабоченным видом. – Ты уверена, что хватит сил? До хижины карабкаться и карабкаться.

– Да, все нормально.

На самом деле моя физическая форма меня беспокоит, но такую возможность я ни за что не упущу. Нам необходимо провести это время вместе и на просторе – оплакать потерю и примириться со всем, что произошло.

Джеймс вручает мне непромокаемую куртку – хорошо, что с подкладкой, здесь, в сырой долине, довольно прохладно, – засовывает в рюкзак бутылки с водой, еду, еще что-то и вскидывает рюкзак себе на спину.