Альбина Нури - Узел смерти

Старуха плелась за дочерью, которая продолжала отчитывать ее, словно ребенка, шамкала беззубым ртом и что-то бормотала. Чак смотрел на нее и не мог поверить, что она только что смотрела ясным, инквизиторским взглядом, говорила четко и связно – пусть и абсолютно невероятные вещи.

– Во дает! – хохотнул Серый. – В дурдоме день открытых дверей. Чего она тут несла? Ты слышал?

Чак тоже хмыкнул, хотя на самом деле ему было вовсе не смешно. Старухины слова были похожи на правду или, лучше сказать, на то, что представлялось правдой самому Чаку.

Они посидели еще немного и пошли по домам. Пока им было по пути, Серега говорил о том, что еще недавно казалось важным и Чаку, но сейчас вызывало только глухое раздражение. Учителя, уроки, одноклассники…

Чак и не слушал, только кивал, мычал, усмехался – смотря по тому, что делал Серый. Возле детского садика они пожали друг другу руки, и Чак пошел к своему дому.

«Чтобы и других на ту сторону утащить. Чем больше душ погубят, тем им лучше», – всплыло в памяти.

Но ведь старуха была помешанная, это точно. Она ничего не соображала, когда дочь вела ее домой. Однако, когда рассказывала о «выродках», она выглядела иначе. Может, это было просветление?

«Или еще большее «затемнение!» – рассердился на себя Чак, и тут ему пришло в голову, что мать там совсем одна с…

«Выродком»

… с Тасей!

Чак прибавил шагу. Ему стало страшно при мысли о том, что происходит сейчас дома. Ничего определенного – он не понимал, что может случиться, но паника нарастала. Зачем он болтался с Серегой, торчал на этой площадке?

Чак уже бежал, ему казалось, что каждая минута промедления может стать роковой. В висках стучало, дыхание сбилось.

«Пожалуйста, пожалуйста», – пульсировало в голове.

Он и сам не знал, кого и о чем просит.

Ужас гнал его вперед, воображение рисовало жуткие картины. Вот и дом. Уже совсем стемнело, горели фонари, народу во дворе было мало. Чак поднял взгляд на знакомые окна – кухня, комната Таси, балконная дверь. Изнутри лился ровный свет, пробивавшийся сквозь задернутые занавески. Того, что комната Таси превратилась в пещеру, отсюда видно не было.

«Все хорошо. Все нормально», – уговаривал себя Чак, забегая в подъезд.

Он взлетел по ступенькам, как будто за ним гнались, сунул ключ в замочную скважину. Тот с хрустом повернулся в замке, и Чак толкнул дверь.

– Мам! – громко позвал он. – Мама!

Квартира ответила молчанием. К затхлому, кислому запаху он уже успел привыкнуть. Вонь накатывала, стоило войти внутрь. На лестничной площадке пахло как обычно: готовящейся едой, табачным дымом, кошками, совсем немного – краской, после того, как зимой покрасили стены.

Войдя внутрь, Чак прикрыл за собой дверь и сразу бросился в комнату Таси – был уверен, что мать там. Квартира у них крошечная, так что уже спустя пару секунд он ворвался в Тасино убежище.

Вернее, хотел ворваться, потому что переступить порог ему не удалось. Неведомая преграда возникла на пути: Чак на полном ходу наткнулся на что-то твердое, но упругое, как резина. Это нечто мягко спружинило, приняв его тело, и отбросило Чака назад.

Он оторопело уставился на дверной проем, не понимая, что могло случиться. Осторожно приблизился, поднял руку, ощупывая пространство перед собой. Там ничего не было – ничего, что было бы заметно глазу. Тем не менее ладонь натолкнулась на препятствие, дальше которого продвинуться было невозможно.

– Зритель, но не участник, – раздался сбоку насмешливый голос.

Тася вывернулась из-за угла – «слепой» зоны, которую Чак не мог видеть.

– Где мама? – спросил он. Старался, чтобы голос прозвучал спокойно, но не вышло, и Тася не преминула это заметить.

– Мамочку ему подавай, смотрите-ка! – Она расхохоталась, откинув лысую уродливую голову назад, и засюсюкала: – Маленькая наша деточка соскучилась по мамуле!

– Где она? – закричал Чак. – Что ты с ней сделала, тварь?

– Фу, как грубо! Разве так можно говорить с любимой сестричкой?

Чак размахнулся и шарахнул кулаком по невидимой стене.

– Никакая ты мне не сестра! – Он задохнулся от нахлынувшего, так долго копившегося отчаяния. – Ты… выродок!

При этих словах Тася подскочила к нему вплотную. Теперь их разделяли всего несколько миллиметров преграды неизвестного происхождения.

– Ты даже не понимаешь, насколько сейчас близок! – прошипела она.

Чак отпрянул от искаженного злобой, ощерившегося острыми зубами лица. Запах тлена и гниения усилился.