Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

– Конечно, мне уже предлагали. Но я свою кровь не сдаю.

Было непонятно, почему она ответила так резко. Ведь сама-то она в детстве благополучно перенесла операцию именно благодаря какому-то неизвестному донору. Врач с удивлением посмотрел на нее. Он не хотел ее судить, – видимо, у нее были на то основания. Но ведь первое, о чем она спросила, будут ли ей переливать кровь. Да, брать любят все, но немногие готовы отдавать.

– Жаль, – заключил он. – Если бы вы раньше сдали свою кровь, то сегодня ее могли бы использовать для аутогемотерапии, то есть вы бы получили ее назад. Будем надеяться, что кто-то другой отнесся к донорству с бо́льшим пониманием и что в банке редкой крови хранятся какие-то дозы. Иначе ваше положение может осложниться.

Мать Натанаэля с первых же дней его жизни тряслась над ним, как над хрустальной вазой. Ему никогда не разрешили бегать в школьном дворе на переменах, кататься на велосипеде и роликовых коньках. Достаточно было ему явиться домой с разбитой в кровь коленкой – мальчишки всегда калечат себе руки и ноги, – как мать выходила из себя и запирала его в комнате на несколько дней. Эта красная жидкость с привкусом меди и запахом расплавленного металла буквально приводила ее в бешенство. Натанаэль просто не имел права ни на какие раны и царапины. Потерять кровь – для него, а еще больше для нее – было равносильно смерти. Однако первой ушла она. Скончалась в день его рождения, когда ему исполнилось тринадцать. Да к тому же в Рождество.

Тридцать лет спустя у Натанаэля по-прежнему сердце кровью обливалось оттого, что ее не было рядом.

Из окна белой стерильной комнаты виднелись Альпы, сиявшие снежными вершинами, у их подножия блестело Женевское озеро. Сегодня Натанаэлю исполнилось сорок три, и, как и каждое Рождество, он отправился в центр сдачи крови, открытый в этот особый день. В Швейцарии, где он жил, не существовало банка этой ценнейшей крови, поэтому он совершал поездки за свой счет, готовый щедро поделиться половиной литра крови, которая текла в его жилах. Поскольку донация осуществлялась бесплатно, за ним не могли ни послать такси, ни оплатить ему номер в местной гостинице.

В заведении практически никого не было. Все разошлись по домам, дарили друг другу подарки, собирались за обедом всей семьей, грелись у каминов. Натанаэль закрыл глаза и представил себе, как радуются дети, разворачивая новые игрушки. Смех, радостные возгласы – ему так недоставало всего этого. Когда он вернется домой вечером, он разве что сможет погладить своего кота.

Пришел санитар и вывел его из раздумий. Проделал специальные манипуляции перед забором крови. Натанаэль привычным жестом протянул ему руку. Он сдавал кровь не менее восьми раз в год в разных странах Европы. Это вдвое превосходило норму, установленную во Франции, но, поскольку он сдавал кровь за границей, никто об этом узнать не мог.

Час спустя, проглотив бутерброд, от которого к его лицу слегка вернулись краски, он уже брел по пустым улицам, продуваемым ледяным ветром. Он чувствовал себя усталым. Ослабевшим. Донации, число которых превышало разумный предел, его истощали.

В этот раз у него не было ни сил, ни желания ехать домой. Он зашел пропустить стаканчик в единственный открытый в Тононе [37] Тонон-ле-Бен – самый крупный французский город на южном берегу Женевского озера, в 35 км от Женевы. бар. Виски со льдом – чтобы подзарядить батареи. В зале не было никого, кроме официантки, невысокой порывистой женщины, стремительной, как струи водопада. На вид ей было лет тридцать, ну, может, тридцать пять. Ее лицо с тонкими чертами просто светилось, когда она принесла ему заказ. Две-три секунды она молча рассматривала его – как будто созерцала какую-то античную древность, – потом робко улыбнулась:

– Можно сказать, что мы с вами похожи на двух бездомных котов.

– Ну, я даже больше, чем вы. Я проехал сто километров, чтобы сюда добраться. Я живу в Швейцарии.

Она была не то чтобы красива, в ней был какой-то манящий шарм, как в необработанных камнях, которые встречаются в горах и требуют лишь огранки. Они разговорились – а что еще делать в большом пустом помещении – и выпили за встречу.

– Счастливого Рождества. Меня зовут Астени.

– Натанаэль.

– Что вынудило вас приехать сюда и оказаться в рождественский вечер в этой забегаловке?

Он поднял свой стакан:

– Праздную свой пятидесятый литр.

– Виски?

– Крови. Я только что сдал сотую дозу, неподалеку отсюда. Я делаю это с восемнадцати лет по всей Европе. Англия, Голландия, Италия, Франция… Повсюду, где имеются специальные условия для хранения. Трачу кучу денег на дорогу, но…