Корен Зайлцкас - Мама, мама [litres]

Вайолет поежилась, вспомнив силуэт Роуз в коридоре вечером, когда все случилось. У нее сдавило горло, когда она отделяла синим ногтем уголок конверта. Это был почерк Роуз – идеальные круги, ровные палочки – словно она рисовала человечков, – нажим чуть слишком сильный. Их мать всегда возмущало, что новое поколение позабыло каллиграфию.

Дорогая Виви,

Шлю тебе привет из офисного ада. Почти каждый вечер я пропадаю на уроках актерского мастерства, так что у меня есть время для писем только днем на работе. Складывается впечатление, что офисная жизнь – это большое актерское упражнение, где все перекладывают бумажки и изображают страшную занятость. И я тоже изображаю, что готовлюсь к совещанию, а сама пользуюсь случаем написать тебе и спросить обо всем, что упустила за год…

Как там дела в нашей старшей школе?

Ты получила права?

У тебя есть парень?

Ты все еще думаешь о художественной школе? Надеюсь, да. Знаю, раньше я не всегда понимала твои работы, но они хороши. Тебе стоит попробовать. Что бы ты ни выбрала, не попадай в это офисное рабство, как я. Каждую секунду здесь тааак скучно. Половина тех, с кем я работаю, даже не потрудились спросить мое имя, а остальные – слишком богатые снобы для того, чтобы вспомнить, каково это – быть молодым и нищим. «В смысле, нищим?» – спросишь ты. Сегодня утром я купила бумажные фильтры для кофеварки в кредит!

Наверно, это прозвучит очень глупо и оптимистично, но, думаю, скоро я вздохну свободнее. Я снова хожу на кастинги, с одного мне перезвонили, и я держу пальцы, чтобы все получилось. Мой новый учитель по актерскому мастерству – лучший. Однажды он выдал: «Роуз, тебе за двадцать и в этой профессии таких, как ты, полно. Тебе нужно подумать, кто лучше всего откликается на тебя в реальной жизни. Кто улыбается тебе, еще толком не узнав тебя? Выясни это и иди на кастинги рекламы товаров, которые покупают эти люди». Моя категория – дети и старики. Если верить этому учителю, я положительный персонаж, но не главная героиня. Что-то вроде милой девушки из офиса или надежной старшей сестры. Иронично, правда? Мое амплуа – именно те роли, в которых я лажаю в реальной жизни!

Что подводит меня к цели этого письма… Прости, что поступила с тобой так же, как с остальными. Я знаю, мы всегда были очень разными, но сейчас понимаю, что должна была посвятить тебя в свой план. Мне просто не хотелось, чтобы кто-то критиковал меня, и я действительно не хотела, чтобы кто-то уговаривал меня остаться. Дэмиен предложил мне жить вместе, а мама с папой этого ни за что бы не допустили. Ты знаешь, как бы это было… Папа зовет его на ужин, мама отпускает комментарии про «жизнь во грехе». И я решила, что прыгнуть на поезд – это лучший способ упростить всем жизнь.

Я очень надеюсь, что ты поиграешь со мной в друга по переписке, а еще – что ты будешь держать мой адрес в секрете. Конечно, если мама еще не видела письма и не сложила дважды два! Я просто не готова к тому, чтобы в мою дверь ломилась вся семья. Уверена, ты понимаешь, почему я бы предпочла сама навещать их на своих условиях.

Я скучаю по тебе!

Роуз

Для Вайолет не стало сюрпризом ни то, что ее сестра жива и здорова, ни то, что она живет в городе. Именно это сообщила полиция год назад, завершая короткое расследование по делу о пропаже человека. Все закончилось облегчением и неловкостью, когда машину Роуз эвакуировали со станции Покипси пригородной железной дороги Метро-Север. Парковочный талон давно истек, а на переднем сиденье полиция обнаружила прощальное письмо Роуз к Херстам. На записи с камер было видно, что Роуз купила билет в один конец до Центрального вокзала, расплатившись кредиткой, которой, подтвердили в банке, она пользовалась до сих пор. Это подтвердило тайные опасения Вайолет: все «дело» было результатом чрезмерной реакции ее матери, раз в пять превышающей адекватную, – не говоря о впустую потраченных средствах налогоплательщиков и сочувствии окружающих.

После того, как исчезновение было признано добровольным, хлынули эмоции другого рода в попытке затопить вакуум, вызванный отсутствием дочери. Родителям Вайолет удалось справиться (с трудом) с паникой по поводу так называемого похищения Роуз, но они были совершенно не готовы смириться с тем, что их золотой ребенок ненавидел их настолько, чтобы вычеркнуть из своей жизни. Дуглас, даже в своей сдержанной манере, выглядел подавленным уже несколько месяцев. Джозефина просто бесилась, когда ее игнорировали. Уилл тоже злился – в силу преданности матери. А Вайолет… Как только Вайолет на сто процентов убедилась, что Роуз в безопасности, она начала до тошноты ей завидовать. Ей хотелось свободы, которую получила сестра, – разумеется. Но больше всего Вайолет завидовала тому, каким коварным способом Роза вырвалась на свободу. Она сбежала, делая все, о чем просила ее Джозефина, и дожидаясь подходящего момента, чтобы взбунтоваться. Напротив, ежедневные маленькие демарши Вайолет заставляли мать быть настороже. Чем сильнее дочь сопротивлялась, тем более удушающим становился контроль Джозефины: вокруг горла Вайолет обвивалась цепь, которую она создавала своими руками.