Сергей Майдуков - Остров убийц

— Так дело не пойдет, — сказала Лиля однажды после того, как ей пришлось драить больничный туалет, брошенный Верой. — Нужно указать этой выскочке ее место.

— Попробуй, — буркнула Елена, меланхолично перелистывая страницы своего фотоальбомчика, с которым никогда не расставалась, ибо в нем были собраны ее воспоминания о былых восхождениях и романтических посиделках у костра.

— Против Инги не попрешь, — сказала Ольга, щурящая свои и без того узкие глаза перед зеркалом.

— Так и будем терпеть? — спросила Лиля.

Ответом было молчание, означавшее: отвяжись и на нас не рассчитывай.

Она отправилась к Алле, драившей плиту на кухне, и услышала от нее примерно то же самое:

— Возникать опасно. Вот надоест Верка начальнице, тогда мы ей все припомним. А пока что будем ждать. Всему свое время.

Лиля к голосу подруг не прислушалась. Особенно ее возмутила выходка Веры, которая поленилась или не удосужилась включить на ночь бойлер в спальном отделении, и добрая треть постояльцев, неспособных различать температуру в помещении, простудилась.

Утром Лиля встретила Веру во дворе и предупредила:

— Еще раз такое устроишь, пожалеешь.

— Что будет? — спросила Вера с вызовом.

— Искупаем тебя в холодном душе и на улицу выгоним, — пообещала Лиля. — Тогда на своей шкуре почувствуешь, что такое мерзнуть.

Это был блеф, но Вера Савич заметно испугалась, что-то пролепетала в свое оправдание, пообещала быть внимательнее и была такова.

Вечером Лиля чувствовала себя победительницей, но подруги поглядывали на нее странно и в разговоры не вступали, словно чего-то опасались. В комнате постепенно скапливалась смутная тревога. Лиля успокаивала себя, мысленно твердила себе, что поступила правильно, однако тягостное чувство не исчезало. Разрядка произошла во время ночного дежурства в лечебном отделении. К столу Лили приблизилась Инга, остановилась напротив и сказала, подбоченясь:

— Плохо выглядишь.

Это было чистой правдой, но все равно было обидно.

— Куда мне до Верки! — проворчала Лиля.

— Ревнуешь?

— Очень нужно! Было бы к кому.

— Ревнуешь, — кивнула Инга с удовлетворенной улыбкой. — Но это твое личное дело. Только держи свои чувства при себе, понятно? Еще раз узнаю, что ты Савич обижаешь, пеняй на себя.

— Кто ее обижает? Она сама кого хочешь обидит!

— Цыц! Ты на меня голос не повышай, девочка! Ты кем себя возомнила?

— Ваша Верочка ненаглядная ни черта не делает на работе, — кипятилась Лиля, — а если возьмется, то лучше бы не бралась. После нее все переделывать приходится или исправлять. Она…

— Молчать! — прошипела Инга. — Не твоего ума дело. Здесь я определяю, кто свои обязанности выполняет хорошо, а кто — нет. И, сдается мне, тебе самое время заткнуться со своей критикой. Потому что у тебя недостатков можно найти столько, что ты кувырком покатишься отсюда. К чертовой матери! Ишь, растявкалась, дворняжка!

— Не смейте меня оскорблять! — звонко выкрикнула Лиля, робость и стеснительность которой имели свои пределы.

— Что? Что ты сказала?

Неожиданно выкинув руку вперед, Инга схватила девушку за ухо. Пальцы цепко обхватили сережку в ухе и потянули. Лиля взвизгнула.

— Отпустите меня! Немедленно!

— Ты не поняла, куда попала, крошка! Ты здесь никто. Дрянь! Пустышка!

Не отпуская сережку, Инга заставила Лилю подняться со стула. На шум выглянули пациенты, но поспешили закрыть двери, услышав гневный окрик старшей медсестры, которая велела всем немедленно вернуться в постели.

К этому моменту Лиля уже плакала, потому что боль в ухе становилась нестерпимой. Инга снова и снова дергала сережку, наслаждаясь властью над беззащитной девушкой.

— Проси прощения, сучка, — приговаривала она, толкая Лилину голову от себя и притягивая ее снова. — Совсем обнаглела! Я тебя научу начальство любить. Ты у меня шелковой будешь.

Не видя иного способа освободиться, Лиля отпрянула назад, оставив сережку в руке мучительницы. Кровь брызнула ей на шею и щеку.

— Попробуй еще раз, — пригрозила Лиля, растопырив пальцы, подобно когтям. И добавила бесстрашно: — Стерва!

Инга поискала взглядом какой-нибудь увесистый предмет, решив, что тут нужна не просто трепка, а полноценная экзекуция. В это мгновение кто-то твердо взял ее за плечо и заставил обернуться.

Там стоял Артем Дергач, бледный как смерть. Никогда еще Инга не пугалась так при виде человеческого лица. Язык ее прилип к небу, мешая выговорить внятно: