Сергей Майдуков - Остров убийц

— Сука, — выругался позади Мирон. — И где только взялась на нашу голову? Пошла вон! Вот же увязалась!

Оглянувшись, Артем увидел худющую псину, которая неспешно трусила следом, явно рассчитывая на подачку от людей.

— Это кобель, — сказал он, приглядевшись.

— Какая, хрен, разница? Нам от этого не легче. По ней нас вычислят.

Мирон как в воду глядел. «Утес», вражина, ожил в лесополосе, полоснул по полю длинной очередью. Пса словно корова языком слизала — не поймешь, то ли удрал, то ли разлетелся в клочья. Товарищи вжались в землю, плюща физиономии. Рты и глаза наполнились пыльной трухой. Думать стало невозможно. Мысль была одна на двоих, двусложная, без конца повторяющаяся, бесполезная.

Хана. Хана. Хана.

Когда пулеметная долбежка прекратилась, Артем очумело заморгал слезящимися глазами. Над взрыхленной землей висело серое марево. Артем чихнул, ударившись носом о землю. Потом еще и еще, уже удерживая голову в тяжелой каске.

— Ух ты! — сказал Мирон. — Суточный боезапас в нас выпустили. Может, теперь угомонятся?

— Я так не думаю, — сказал Артем. — Чем еще… чих! Чем еще им заниматься? Друг на друга дрочить? Веселее нас убивать.

Его слова подтвердились очень скоро.

Жах! В бурьяне, метрах в сорока, не больше, рвануло, подбросив тучку пыли, плавно поплывшую по ветру, подобно мультяшному призраку. Мирон хотел как-то это прокомментировать, но рвануло опять, немного ближе. По спинам и шлемам застучали комья земли.

— Кажись, из АГСа забрасывают, — сказал Мирон.

— Главное, чтобы из миномета не сыпанули, — сказал Артем.

— Не станут они себя обнаруживать из-за нас двоих. Гранаты пулять — это одно. А трубу наши сразу вычислят. Ответку пошлют.

— У них азарт взыграл. Сдавай назад. В ложбинке, может, не зацепит.

Едва они отступили, пятясь, как впереди поднялся взрыв, похожий на грязный куст, а потом такие кусты начали вырастать там и сям, пытаясь отыскать двоих людей, пережидающих обстрел совсем рядом.

— Десять, — насчитал Артем, когда миномет умолк. — Ящик расстреляли. Теперь успокоятся. Разве что снайпера поставят раненых добивать. — Тебя зацепило?

Мирон промолчал. Артем, не поднимая головы, вывернул шею, чтобы посмотреть назад. Он увидел, что из каски товарища торчит зазубренный кусок железа, как если бы каску эту приколотили к голове гвоздем. Намертво.

— Ах ты, — пробормотал Артем. — Что ж ты так…

Ему было не только жаль Мирона, но и обидно, потому что теперь выбираться с поля предстояло в одиночку. Он чувствовал себя так, словно его бросили в беде. Обида сменилась вспышкой злости, а потом все прочие чувства сменил страх. Артем не верил, что сумеет выползти с поля один. Он даже не мог заставить себя сдвинуться с места. Казалось, стоит вытянуть руку или поменять положение, как наткнешься на мину или навлечешь на себя огонь. Рано или поздно, конечно, все равно пришлось бы ползти дальше, но сначала произошло то, чего Артем никак не ожидал.

Земля качнулась, где-то вдали ахнуло, и вдруг от края горизонта через все небо полетели рядами огненные осы, нагоняя друг друга. Артем схватился за землю, уходящую из-под него. Это били «грады» — били по обнаруженным вражеским позициям. Пока над головой проносился этот гудящий шквал, было такое ощущение, что ты стал необычайно легким, почти невесомым, и тебя вот-вот вскинет в воздух и понесет следом за пылающими стрелами, как мусоринку, втянутую смерчем от мчащейся фуры.

Ракеты дружно валились в посадку, утонувшую в дыму. Долгая и конвульсивная ударная волна долетела до Артема, пригнула траву и обдала пылью. Он сел, повернувшись в сторону посадки. Когда грязная туча осела, стало видно, что цветущих деревьев не осталось — осыпались.

— Неслабо жахнули, — сообщил Артем Мирону, как будто тот мог его слышать.

Больше не с кем было поделиться впечатлениями от увиденного и пережитого, а эмоции переполняли и были столь сильны, что Артема била нервная дрожь. Он посидел, успокаиваясь. В какую сторону податься? В ту сторону, откуда ударили «грады»? К раздолбанной посадке? Вперед? Назад?

— Что скажешь, Мирон? — спросил Артем. — Куда двинем?

Ответом было молчание. С осколком в темечке не до разговоров.

— Ладно, — сказал Артем. — Тогда пока. Я тебя не понесу, извини. Только намучаюсь, а потом все равно брошу. Далеко. И не в кино мы. Это жизнь, братка. Хотя для тебя уже нет. Извини.

Артем поднялся во весь рост, озираясь. В отдалении сидел тот самый пес, который подвел их под монастырь, выдав их местонахождение. Он часто дышал, приветливо склонив голову набок и вывалив розовый лоскут языка.