Дреда Сэй Митчелл - Свободная комната

Ведро ледяной воды показалось бы мне теплее, чем его раздраженные слова, брошенные в мой адрес.

— Не называй меня так, — я расстроена, изо всех сил стараюсь удержать самообладание. — Я. Не. Сумасшедшая.

— Я не говорю, что ты сумасшедшая…

Сумасшедшая. Сумасшедшая. Сумасшедшая . Это слово влезает мне в голову, как оккупант, от которого я не могу избавиться.

«Она сумасшедшая?» — спрашивала мама дрожащим напряженным голосом у доктора, когда я была в больнице после того случая . Я была в полубессознательном состоянии, мама понятия не имела, что я слышу все тихие разговоры вокруг меня. Я хотела выплакать глаза. Утонуть и исчезнуть в матрасе. Уничтоженная. Раздавленная. Вот как я себя чувствовала. Наверное, так же чувствовал себя и мужчина, живший прежде в моей комнате. И теперь я не могу вынести, когда Алекс тычет мне этим в лицо.

Я беру свою сумку.

— Алекс. Иди. К черту.

И я ухожу. Гневно проталкиваюсь мимо людей. Кто-то бросает ругательства мне в спину за мою грубость. К черту их тоже. Воздух снаружи прохладный. Я часто дышу, моя грудь вздымается от наплыва неприятных эмоций. Полностью забываю о своей миссии, желая только сбежать.

Его рука хватает мою. Я тяжело дышу. Алекс поворачивает меня к себе лицом. Мы оказываемся посреди людной улицы, поэтому он отводит меня в пустынный уголок рядом с набитым суши-баром. Наши взгляды то встречаются, то расходятся. Мы оба топчемся на месте, снова чувствуя себя неловко.

Я говорю первой:

— Я не хотела начинать все это, — сглатываю, — знаю, что я не самая обычная девушка, каких полно, но я та, кто я есть, и отказываюсь извиняться за это.

Он останавливает меня жестом руки:

— Я приду и прочту этот текст, — тут он мрачнеет. — Из того, что рассказала мне тетя Пэтси, я понял, что твои домовладельцы — стопроцентные члены клуба психопатов. Настоящая парочка гадов.

— Заправляет всем Джек. Марта — просто сбитая с толку пожилая женщина, очарованная молодой упругой задницей.

— Сейчас самое время. Поехали.

Он делает пару шагов. Я держу его руку достаточно крепко, чтобы заставить остановиться. Тут и начинаются настоящие сложности. Сейчас он действительно подумает, что я рехнулась.

— Ко мне в гости могут приходить только родители.

— Я не понимаю. И что мы будем делать?

Я нервно облизываю губу.

— Придется провести тебя тайно.

У меня звонит телефон, когда я подхожу к станции метро «Площадь Пиккадилли». Я отхожу от охающих и ахающих туристов, радующихся виду лондонских достопримечательностей.

Это папа. У меня вырывается стон. Подозреваю, что он звонит, чтобы проверить, была ли я на приеме у доктора Уилсона.

Я отвечаю веселым и беззаботным тоном:

— Привет, папа. Как ты?

Он прочищает горло, а это всегда плохой знак:

— Я в порядке, как и твоя мать. Просто хотел напомнить тебе, что мы навестим тебя в среду.

Я проглатываю проклятие, которое уже готово сорваться у меня с языка. Как я могла забыть, что мы договорились о том, что они приедут в гости?

— Пап, работа на этой неделе очень суматошная. Я так занята. Мне очень жаль, но нам придется перенести.

Я живу в мире фантазий, если думаю, что папа оставит меня в покое. Конечно нет.

— Твоя мама с нетерпением ждет встречи с тобой, — пауза. Он говорит тихо. — Мы оба ждем. Называй это родительским капризом, если хочешь, но мы должны увидеть тебя своими глазами.

Я подумываю о том, чтобы поспорить с ним, пока не добьюсь своего, но улавливаю в нотках его голоса что-то особенное. В последний раз я слышала это в его голосе в тот раз, когда папа, держа меня за руку, что-то шептал мне на ухо в больнице. Это чувство вины. Я сглатываю сожаление, которое поднимается у меня в горле. То, что мой замечательный отец чувствует вину за мою попытку покончить с собой (если это то, что я пыталась сделать), за то, к чему он не имел никакого отношения, что я сделала в одиночку, — это просто ужасно. Ужасно несправедливо. Родители не должны страдать из-за того, в чем виноваты их дети.

Иногда мне хочется вырвать этот ужасный день из жизни и начать все заново.

— Конечно, папа. Я тоже очень жду встречи.

Закончив разговор, я спускаюсь по ступенькам к станции метро. Прохожу мимо большого плаката, рекламирующего новый компьютер. Его слоган — «послание на стене».

Как же мне провести Алекса в свою комнату?

Я завариваю растворимый кофе на кухне, когда Марта входит туда своей скользящей походкой. Я никогда раньше не видела, чтобы женщина так ходила, словно едва касаясь земли. На ней летнее платье в стиле пятидесятых: светло-зеленое, усыпанное маленькими клубничками.