Дреда Сэй Митчелл - Свободная комната

Я заметила, что он много записывает, гораздо больше, чем стоило бы, учитывая то, что я ему рассказала. Мне приходит в голову, что, возможно, он просто составляет список покупок. Возможно, он не больше жаждет потратить свое субботнее утро на разговоры со мной, чем я на разговоры с ним. Может быть, он делает это только для моих родителей. Тут я вспоминаю, что он друг моего отца, так что он может знать обо мне больше, чем говорит. Мои пальцы впиваются в кожаную обивку дивана.

— Понятно.

Этот односложный ответ совсем не то, что я от него ожидаю. Я жду уточняющих вопросов. Он не задает ни одного. И заканчивает делать заметки.

Не думая о последствиях, я едва не кричу злым и хриплым голосом:

— Мне нужно кое-что прояснить прямо с порога. Я не сумасшедшая, ясно? Я не сумасшедшая.

Это еще откуда? Слово на букву «с» было последним, что я хотела бы внушить ему во время нашего сеанса.

И снова доктор улыбается мягкой улыбкой.

— Мне кажется, Лиза, вы увидите, что в наши дни очень немногие представители моей профессии используют слово «сумасшедший». А если и есть такие, то их следует лишить лицензии, — он слегка вздыхает и изучает то, что написал. — Ваш отец упомянул, что четыре месяца назад произошел инцидент, который, как он подумал, вы захотите обсудить. Это так?

Это так в стиле моего отца назвать случившееся «инцидентом». Незначительным эпизодом. Как будто это то, что рано или поздно делают все.

Я приподнимаю одно плечо.

— Если хотите.

— Дело не в том, чего хочу я, дело в том, чего хотите вы.

Полагаю, нам придется это обсудить.

— Конечно, давайте поговорим об «инциденте».

— Не хотите рассказать мне, что случилось?

Я не хочу, но все равно рассказываю. Делаю глубокий хорошо слышимый вдох: не хочу, чтобы мой голос дрожал. По коже ходит холодок, который не поддается моему контролю. Стараюсь дистанцироваться. Начинаю рассказывать так, как если бы читала отчет.

— Ну, наверное, я чувствовала себя немного подавленно и выпила несколько таблеток, чтобы заглушить это чувство. Я провела ужасную ночь. С самого детства у меня порой случаются периоды кошмаров, и один из таких периодов как раз заканчивался. Я вообще не спала, поэтому взяла выходной. В обед выпила водки, чтобы поднять себе настроение, а кроме нее кое-какие таблетки из аптечки. А потом выпила еще таблеток и запила их водкой. Потом еще и еще. Я действительно не понимаю, что я тогда делала, правда. Я была измучена и очень напугана снами. Наверное, я потеряла сознание. Меня нашли на полу в ванной. Следующее, что я помню, это как мне промывают желудок в больнице, — теперь наступает сложный момент в рассказе. — Врачи, мама и папа — особенно папа — решили, что это попытка самоубийства.

Я чувствую, как призрак того безликого человека, который написал прощальное письмо, ложится на диване рядом со мной. Не скажу, что мне неприятно, скорее он словно придает мне сил.

Доктор все еще делает обширные записи.

— А это была она?

— Что именно?

— Попытка самоубийства?

Я вздыхаю и думаю над вопросом.

— Я не знаю, правда. Может быть. Мои родители точно так думают. Теперь я должна регулярно навещать их, чтобы доказать, что я не умерла.

— Вы когда-нибудь думали о самоубийстве в прошлом?

Я закрываю глаза. На этот вопрос трудно ответить, но я делаю все, что в моих силах.

— Не… совсем. Но иногда я просто хочу, чтобы меня не стало, понимаете? Наверное, мне стоило упомянуть, что в подростковом возрасте у меня было расстройство пищевого поведения. Я думаю, иногда это была просто попытка исчезнуть, сбежать куда-то. Время от времени я просто хочу, чтобы смерть пришла и забрала меня в Шангри-Ла, где царят мир и покой. Место, где дурные сны запрещены. Вы знаете, как пишут на могильных плитах викторианской эпохи: «Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах».

Доктор снова улыбается мне.

— Это Библия, Книга Иова.

— Бедный старый Иов. Я ему сочувствую.

— Вы получали какую-то профессиональную помощь за эти годы?

— Да, всяческую, — по правде говоря, я книгу могу об этом написать, — уже в средней школе, когда у меня были проблемы, мой папа-врач пытался выяснить, что со мной не так, и консультировался со своими друзьями — представителями вашей профессии. Мои родители были в отчаянии, поэтому отправили меня к детскому психологу. Милая женщина. Всегда носила юбки от Вивьен Вествуд. Она спросила меня, издеваются ли надо мной другие дети, и я ответила, что нет. Она все равно решила, что это из-за издевательств, хотя я ясно сказала ей, что меня не травят в школе, — я искоса смотрю на него. — Боюсь, никто не сможет мне помочь.