Триш Арнетьо: Тайный Санта

Генри посетила ужасная догадка:

— В тот вечер, когда ты вернулась домой. Мистер Миллер ведь не бил тебя, так?

— Ну что ты. Конечно, он избил меня, любимый. Точно так же, как юный Томас избил меня здесь сегодня вечером.

— О чем вы говорите? — воскликнул Томас. — Я пальцем вас не тронул!

— Неужели? Ну-ка, посмотрим. Времени, правда, маловато, чтобы как следует все обдумать. История Миллера заняла у меня пару недель. Ну что ж. А у нас будет так: игра закончилась, и я вышла подышать воздухом. Ты был… хм… — Клодин глянула на ванну, полную бутылок шампанского, охлаждавшихся снаружи. — Ты вышел за шампанским. Потом… Ты попытался овладеть мной. Нет, слишком заезжено, слишком общо. А хорошая ложь — она вся в деталях. Ты потребовал больше денег. Тебя не устроили чаевые, которые я оставила. Тебя поразила увиденная в доме роскошь. Ты позавидовал всем подаркам, которые открывали у тебя на глазах. Да, так лучше. И ты накинулся на меня и прижал к столбу.

На этих словах Клодин с силой ударилась головой о ближайший столб. Она рассекла себе кожу, и темная, черная кровь потекла по ее лицу.

— Господи! — вскричал Томас.

Генри был слишком потрясен, чтобы говорить.

— Я испугалась за свою жизнь, — продолжала Клодин. — Мне никогда не было так страшно. Но Томас положил свой нож рядом с этой ванной.

Она указала ножом, куда именно.

— Он счищал им мокрые бумажные этикетки с бутылок, прежде чем нести их в дом. Да, точно. А я вышла и пошутила про этот ножик. Что-нибудь насчет того, какой он острый. А Томас объяснил, что лезвие на его штопоре затупилось… Видишь, что я имею в виду? Детали. После того как он меня ударил, мне просто повезло добежать до ножа первой. Могло бы получиться и по-другому. Я схватила ножик и просто ударила куда попало, и случайно попала в артерию. Простая самооборона.

В глазах Томаса мелькнула паника. Лицо Клодин было залито кровью. Она постоянно смахивала капли и размазывала их по лбу, чтобы кровь не заливала глаза, и оттого ее лицо выглядело еще страшнее. Генри стал задыхаться. Его рука явно занемела.

— Нет, Клодин, — сказал он.

— Ты прав, Генри, — согласилась она. — Ты абсолютно прав. Будет намного более правдоподобно, если это сделаешь ты. Так же как в истории мистера Миллера. Гораздо правдоподобнее, если именно ты одолеешь этого сильного юношу. Первым доберешься до ножа. Подумай только, Томас, тебе сейчас примерно столько лет, сколько было твоему отцу. Такая симметрия стоит пары лишних строчек в «Аспен таймс». А если так: Генри, заметив, что меня слишком долго нет, пошел меня искать. Он увидел, как бармен прижал меня к столбу, схватил ножик и, не думая, вонзил его обидчику в грудь. Настоящий герой.

Бармен попытался обойти Клодин, но она среагировала мгновенно, встав у него на пути.

— Генри, это твой шанс. Ты всегда считал себя убийцей. Сегодня вечером ты наконец можешь им стать.

Положив нож на ладонь, она протянула его Генри:

— Ты знаешь, что ты должен сделать.

Он посмотрел на нож, потом на Томаса, потом снова на нож.

До веранды донеслись звуки фортепиано, знакомые рождественские песни.

Deck the halls with boughs of Holy! Tralalalalalalalala[33] «Украсьте залы ветвями остролиста» — популярная рождественская песня. .

Левая рука совсем онемела. Сердце неистово колотилось в груди.

— Генри, ты покончишь разом со всем, — сказала Клодин. — Ты хочешь отойти от дел? Закрыть бизнес? Хочешь уехать из Аспена? Давай так и сделаем. Но мы не можем оставить за собой незаконченные дела. Ты должен это сделать.

Генри попытался дышать медленнее, но не смог. Он жадно глотал воздух.

— Нет, Клодин, — сказал Генри, задыхаясь. — Не существует мира, в котором бы я убил его.

— Ладно, — сказала Клодин. — Тогда это сделаю я.

Сделав еле заметное движение рукой, она взяла нож за рукоятку. Выставив вперед лезвие, она сделала выпад в сторону бармена.

— Нет! — закричал Генри и бросился к Клодин. Он схватил ее за руку, в которой она держала нож, пытаясь отнять у нее оружие.

— Отпусти меня! — закричала она, вырываясь.

Он успел поднять руки, защищаясь, и оттолкнуть ее. Клодин потеряла равновесие и упала в снег.

Он знал, искупления не будет. Даже если он не даст ей убить Томаса, это никогда не изменит того факта, что они убили его отца. И да, они оба сделали это. Клодин схватила статуэтку и выстрелила из ружья, но Генри молчал. Он оказался слабаком. Он был виноват. Если он сможет отобрать у нее нож, вдвоем с Томасом они бы справились с ней. Двое на одного. Держали бы ее, пока не приедет полиция. Генри был готов принять последствия. Готов все им рассказать.