Камилла Лэкберг - Серебряные крылья

— Думаю, ты имеешь в виду закон Мерфи, — ответила Керстин. — Да, знаешь ли, в своей жизни, которая чуть-чуть подлиннее твоей, я заметила, что вещи и явления имеют тенденцию слипаться в ком. Счастье тянет за собой счастье. Горе притягивает горе. Неприятности ходят табуном.

— Тогда к нам сейчас точно пожаловал табун, — проворчала Фэй, отхлебнула чаю и поморщилась. — Кто станет добровольно пить эту дрянь? Мне нужен крепкий кофе.

Остановив проходившую мимо официантку, она прошипела:

— Один капучино, пожалуйста.

Та кивнула.

— Съешь что-нибудь, — проговорила Керстин, указав глазами на стол. Они заказали себе ржаные лепешки, яйца всмятку, мюсли с йогуртом и фруктовый салат.

Фэй покачала головой:

— Я не проголодалась.

Керстин молча ела, в то время как Фэй раздраженно махала официантке, желая напомнить о своем капучино. Всю ночь она провела без сна.

— Не срывай свое раздражение на персонале, — сказала Керстин.

— Делаю как мне нравится.

Фэй наконец-то установила визуальный контакт с официанткой, которая тут же поспешила на кухню.

За окнами светило солнце. Люди торопились по своим делам, и на мгновение Фэй задалась вопросом: неужели и все остальные живут, как и она, резко переходя от надежды к отчаянию?

— Ты должна назвать вещи своими именами, вместо того чтобы ругаться на других, — сказала Керстин. — Ирена действовала у тебя за спиной, несмотря на свои обещания. Она продала свои акции Хенрику, старому компаньону Яка.

Фэй стукнула кулаком по столу. Она не сердилась на Керстин, не сердилась на обслуживающий персонал. Она просто была в ярости.

— Пойду принесу пудинг с семенами чиа, — сказала Фэй и поднялась.

На самом деле есть она не хотела, как и сказала, но ей требовалась передышка, чтобы собраться с мыслями. Стоя в длинной очереди, Фэй чувствовала, что с каждой минутой все больше сердится. Дойдя наконец до стойки, она заказала пудинг со всем, с чем можно, — с черникой, клюквой и кокосовой стружкой. Когда снова уселась за стол, Керстин взглянула на нее, не говоря ни слова. Фэй проглотила не только пудинг с семенами чиа, но и все остальное. Еда легла в животе комом. Фэй перевела дух и откинулась на стуле. Только теперь она заметила, что ей наконец-то принесли капучино.

— Во-первых, — проговорила Фэй, — в голове не укладывается, что Ирена продала свои акции. Еще не успел перевариться у нее в желудке тот обед, который мы с ней съели вместе, а она уже побежала продавать! Мне Ирена всегда казалась такой лояльной, честной… Ничего не понимаю.

— Должно быть, тут что-то кроется, — ответила Керстин. — Однако об этом после. Пока мы имеем только факт: она продала свои акции.

— И к тому же Хенрику, — горько добавила Фэй и, залпом выпив капучино, показала официантке пустую чашку.

— У тебя заболит живот, — сухо проговорила Керстин.

— У меня он и так уже болит настолько, что хуже быть не может. Я совершила так много ошибок, Керстин… От этого у меня болит все, не только живот. Я недооценила ненависть Хенрика ко мне. Недооценила уязвимость «Ревендж». И переоценила лояльность акционеров.

— В таком случае все эти ошибки мы совершили вместе. Я тоже не могла все это предположить.

— Что верно, то верно. Но если честно, от этого нисколько не легче.

По всему телу бегали мурашки. Фэй поднялась. За ее спиной официантка поставила на стол еще одну чашку капучино, но Фэй продолжала идти прочь от всего.

В руке у нее зажужжал телефон, и она взглянула на дисплей. Номер не значился в списке ее контактов, однако Фэй узнала его. Это была Ивонна Ингварссон.

— Да, что вы хотели? — сухо ответила Фэй.

Женщина на другом конце линии сделала несколько вдохов. Фэй показалось, что та предвкушает ее реакцию.

— К сожалению, должна сообщить вам, что сегодня утром во время перевозки заключенных произошел побег. Один из сбежавших — ваш бывший муж Як.