Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

Среди немногочисленных покупателей было немало таких же вымокших, как я, людей, попавших под неистовый, чуть ли не тропический ливень. Я купил черный плащ с глубокими карманами, серый костюм из чесаной шерсти, рубашку, черный свитер, серые носки и черные туфли, надел все это в примерочной кабинке на себя и объявил продавщице, что так и пойду. Несколько удивленная, она уложила мою промокшую одежду в пластиковый мешок. К купленному я добавил еще дипломат бордовой кожи, черный зонтик и расплатился, одарив ее одной из самых обворожительных своих улыбок.

Как прекрасно чувствовать, что ты сухой, что тебе тепло! Я чуть ли не с ликованием продирался сквозь туман. На центральной стоянке целая вереница свободных такси. Я сел в первое и назвал шоферу адрес виллы Бренделей. Он тронулся, бурча, что, мол, это страшно далеко, что ничего не видно и т. п. Не обращая внимания на его бурчание, я развернул газету, которую купил в автомате, и погрузился в чтение. На пятнадцатой странице я обнаружил короткую заметку: один из гангстеров, замешанный в брюссельском ограблении, ускользнул от людей комиссара Маленуа, но полиция выражает уверенность, что скоро найдет его. Так оно и случилось: Бенни в морге, в полном распоряжении полиции. Да, план Макса не так уж плох. Он натравил Бенни на меня и последовал за ним, уверенный, что пришьет нас обоих. Сейчас Макс, видимо, уже догадывается, что Фил погиб. Сколько еще убийц у него в резерве? Можно подумать, что я собираюсь его выдать! В его упорном стремлении ликвидировать меня я видел проявление холодного, чисто прагматического ума, нечто от машины, и подозревал даже, что он получает определенное удовольствие от убийства. Тип существа скорей кибернетического, чем человеческого, который я всей душой ненавидел. Я испытывал свирепое желание размазать его по стене, как муху, предвкушая удовольствие, с каким я это проделаю. Острота моей ненависти к Максу обеспокоила меня. Я напряжен, мне надо успокоиться, а не то я рискую сойти с катушек.

После получасовой езды по сельской местности, невидимой сквозь запотевшие стекла, водитель затормозил. Я расплатился с ним купюрами, которые достал из своего вымокшего бумажника, и он получил полную возможность клясть в свое удовольствие сволочей, которые всучивают порядочному человеку мокрые, чуть ли не расползающиеся в руках деньги. Я захлопнул дверцу перед его носом и зашагал по аллее, ведущей к вилле Бренделей. Но чуть только такси отъехало, я развернулся и направился к своему дому, находящемуся метрах в ста.

Света в доме не было. Значит, Марта еще не вернулась. Я глянул на часы: семнадцать пятьдесят. Прошел в кухню и сделал себе гигантский сандвич с курятиной и оливковым маслом. После заплывов я проголодался. Из предосторожности свет я не зажигал, пользовался потайным электрическим фонариком, как-то нет охоты становиться мишенью для кого бы то ни было. Потом я спустился в подвал и открыл центральную дверцу нашей гигантской топки. Там не осталось ничего, кроме золы, угольков и тошнотворного запаха паленого мяса. Но через денек-другой и он исчезнет. Ну что ж, в этом смысле никаких проблем нет. Проблема — узнать, настучал ли Макс на меня легавым. Похоже, нет. Но почему? Почему этот выблядок не выдал меня?

Единственная догадка, какая пришла мне в голову: Макс боится, что я выложу все, что мне о нем известно, как только узнаю, что он приложил руку к моему аресту.

Звук открывающейся двери над моей головой оторвал меня от бесплодных размышлений. Я уже стал подниматься из подвала, но тут до меня донесся голос Марты. Я замер на бетонных ступеньках. Марта говорила:

— Да, да, я одна… Я проверила: он никогда не работал в «СЕЛМКО». Он обманывает нас с самого начала… Нет, дайте мне еще шанс. Это слишком важно для нас, вы сами знаете… Да, правильно… Нет, нет, я не могу, объясните это Францу. Я все понимаю, но он обязан потерпеть… Поверьте мне, я тоже сыта этим по горло. Кстати, нашли что-нибудь об этом типе, который вломился вчера?.. Ничего?.. Нет, я тоже ничего не знаю и вообще в полном недоумении. Ну все, я с вами прощаюсь, он вот-вот вернется.

Марта положила трубку. Я услышал, как она поднимается на второй этаж, потом журчание душа. Крадучись я поднялся в коридор, беззвучно затворил дверь подвала, прокрался ко входу, тихонечко открыл дверь, тут же с шумом захлопнул ее и насколько мог весело закричал:

— Есть кто в этой хижине, чтобы встретить изнуренного труженика?

— Жорж, это ты?