Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

«Эдельвейс» — роскошное заведение у самого озера. Летом лебеди лениво плавают вдоль берега возле стоящих на террасе столов. Зимой в импозантном камине пылает огонь и шеф-официант подает гигантские куски благоуханного жареного мяса. Чувствуешь себя там как на рекламе кредитных карточек. Комфорт и роскошь. Оболочка «блестящего-консультанта-международника» потихоньку прирастала ко мне. Иногда я еще мечтаю о ломтиках жирного бекона с загнувшимися краешками, лежащих на круто зажаренной яичнице, которую я запиваю крепчайшим кофе, покуривая сигарету, а во рту еще сохраняется вкус выпитого пива, — да, иногда мечтаю, но теперь уже все реже и реже: вот так стирается давно виденный сон. Я действительно обращаюсь в молодого бизнесмена большого полета. Улыбнувшись этим своим мыслям, я вошел в ресторан, заполненный примерно на три четверти. Если бы только посетители узнали, что они будут ужинать с рецидивистом, которого разыскивает полиция всей Европы, в зале, наверное, остались бы только мы с Мартой.

Марта была уже здесь, пила шампань-коктейль и лениво ковыряла закуски. Я склонился к ней:

— Вы позволите составить вам компанию?

— Буду очень рада, мой муж, как всегда, опаздывает.

Я взглянул на часы.

— Преувеличиваешь. Мы договорились на девятнадцать тридцать, а сейчас только-только девятнадцать пятьдесят три.

— Могу я узнать, откуда ты?

— А в чем меня, собственно, обвиняют?

— Сразу после того как ты мне звонил, я позвонила тебе, чтобы спросить, не можешь ли ты заехать к Соксу, они должны были получить заказанную мной монографию о коллекциях этрусского искусства, и церберша, которую ты держишь на месте секретарши, объявила мне, что тебя нет. У тебя встреча вне фирмы.

— Ну и что?

— А то, что когда ты примерно за полчаса до этого звонил мне, то сказал, что ты у себя в кабинете и скоро собираешься выходить.

Я почувствовал, как пульс у меня убыстрился, но тем не менее непринужденно поинтересовался:

— Это что, ревность? Ты никак ревнуешь? Устраиваешь мне сцену, да? Марта ревнует, опыт номер один. Но ты же прекрасно знаешь, что Штрауб всех профильтровывает. И если я утром не назвал твою фамилию, она не соединит тебя со мной, даже если будет гореть наш дом.

Нас прервал Анри, старший официант, подошедший принять заказ. Полный жизнерадостности, он рассказал нам несколько анекдотов, сообщил последние женевские сплетни, после чего удалился. Я был не голоден и потому ограничился только шашлыком и красным вином. Итак, я оказался в положении обвиняемого. Я начисто забыл позвонить особе, которая «служит» у меня «секретаршей», чтобы узнать, не интересовался ли кто-нибудь мной. Поистине оплошка идет за оплошкой. Веду себя как любитель. Я был зол на себя, и мне пришлось делать усилие, чтобы изображать интерес к тому, что говорила Марта, которая сегодня была очень многословна. Она нервно смеялась и показалась мне напряженной. И внезапно в голове у меня замаячил вопрос, а не узнала ли она меня в Брюсселе, но я сразу вспомнил, что не мог видеть там Марту.

Выпил я больше обычного и конец вечера помню как в тумане. Перед тем как лечь, я включил телевизор, но последние известия уже кончились. С секунду я полюбовался арфисткой, с несвежим цветом лица, играющей ангельскую мелодию, и завалился в кровать.

Я проснулся на рассвете; в голове вата, сердце колотится. Воистину это уже становится обыкновением, я, должно быть, слишком стар для этого вида спорта. Марта спала, закутавшись в одеяло. Я тихонько встал, прошел в гостиную и включил телек. Я гнал его последовательно по всем каналам, пока усталое лицо старичка ведущего, задвинутого на утренний выпуск новостей, не остановило моего внимания. Он вещал про нас:

«Относительно грабежа, совершенного вчера в тринадцать часов на Гран-Пляс в Брюсселе, комиссар Маленуа, который назначен вести расследование, сообщил нам, что ареста трех грабителей ждать недолго. Установлены полицейские кордоны на всех дорогах и границах. За пять минут три человека украли миллион бельгийских франков, захватив бронированный фургон, который они впоследствии бросили во дворе старинного особняка, где их, вероятней всего, ждал сообщник. Серьезные улики позволяют предполагать, что тут действовала та же самая банда, которая совершила нашумевшее ограбление почты в Дуэ…»

Затем были показаны несколько фотографий места преступления и наши портреты-роботы. Я полюбовался собой в виде «слепца». Ни малейшего риска, даже родная мать меня не узнала бы. Кадры с пустым фургоном, окруженным измученными мусорами. Интервью с инкассаторами, скорей, удрученными, если можно так выразиться. Директор банка, сетующий на судьбу. А потом — лающий и весело помахивающий хвостом Адольф, которого держит на поводке коротконогая, сияющая баба-полицейская. Я помахал ему рукой, хотя он не мог этого видеть. Чертов Адольф, вчера я из-за него чуть не погорел…