Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

—... ибо мы верим в воскрешение...

«Только не я, — подумал Шиб. — Нет, мясники и служащие похоронных бюро не верят в воскрешение».

— Помолимся! «Отче наш, иже еси на небесех...»

Послышался слабый хор нестройных голосов. Шиб открывал рот, стараясь делать это одновременно с остальными, но не произносил ни слова. Он не любил молиться. Он заметил, что Шарль тоже молчит и даже не открывает рта, устремив глаза на деревянного Христа над алтарем. Во взгляде его читались гнев и озлобление. К кому он испытывал эти чувства? К жестокому Богу?

Дюбуа поднял гостию, потом дароносицу с церковным вином. «Сие великое таинство веры» — а заодно и смерти, подумал Шиб, который не мог удержаться, чтобы не смотреть на Элилу, такую смирную в своем стеклянном футляре. Луи-Мари тоже смотрел на нее, что-то шепча, Когда Шибу удалось разобрать его слова, он чуть не подскочил. Мальчишка явственно произносил: «Fuck you!» Кому он это? Шибу? Священнику? Богу? Или тому, кто убил его сестру? Шиб, ты спятил! Если бы он знал имя, то уж наверняка сказал бы родителям, ведь так? Разве что его собственный отец и есть тот самый насильник-убийца... Но вообразить себе Жан-Юга, который сначала насилует дочь, а потом сворачивает ей шею, как цыпленку, было совершенно невозможно,

Все потянулись к причастию, кроме Шассиньоля, Клотильды Осмонд, Айши и — как ни странно — Бланш, которая тоже осталась сидеть со склоненной головой,

Андрие склонился над ней, слегка обнял за плечи и что-то прошептал.

Никакой реакции. Он произнес уже громче:

— Бланш, идем.

Она вновь коротко вздрогнула.

— Оставь меня!

Он сжал кулаки и отошел. На скулах у него выступили красные пятна. Бабуля удивленно обернулась к ним:

— Что случилось, Бланш?

Никакого ответа, Бабуля с напряженным лицом села на место. Винни-Пушка споткнулась, не дойдя до алтаря, и ухватилась за Поля Лабаррьера. Ноэми Лабаррьер тихо всхлипывала, мелкие слезы катились по ее загорелым щекам пятидесятилетней женщины, сохраняющей приличную форму. Интересно, она хорошо знала Элилу? Или плакала из сочувствия к родителям? Шассиньоль, сидя на скамейке, принялся кашлять и сморкаться. Айша повернулась к нему с полными слез глазами. Он положил руку ей на плечо и так крепко сжал в знак сострадания, словно это была сама Бланш. Энис задремала, на ее подбородок стекала тоненькая струйка слюны. Аннабель, слишком маленькая для причастия, оставалась на месте и ударяла ногой по стоявшей впереди скамейке, но не так громко, чтобы это услышали.

Отец Дюбуа вновь заговорил. Все встали, сложив ладони перед собой. Шиб молился об одном — чтобы все поскорее закончилось, чтобы несчастное тельце, выставленное на всеобщее обозрение, наконец-то оставили в покое, чтобы прекратили эту пытку!

Айша, держа Энис на руках, попыталась заставить Аннабель подняться, но та лишь недовольно надула губы. Однако от оплеухи Шарля тут же вскочила, красная от злости. Луи-Мари бросил на нее ледяной взгляд, и она тут же притихла. Бланш тоже поднялась и сложила руки для молитвы. Она дрожала так сильно, что исходившая от нее вибрация, казалось, передавалась всем. Андрие всхлипнул. Рука его вцепилась в спинку скамейки, костяшки пальцев побелели.

— «Даруй им, Господи, вечный покой, и пусть вечный свет воссияет для них».

Свет, которого они не увидят. Покой, которого будет слишком много... Телесная оболочка, наполненная асептической жидкостью, ты действительно вознеслась к ангелам?

Заиграла музыка. Орган, разумеется. Неизбежный «Реквием» Моцарта. Рыдания усилились. Ноэми Лабаррьер спрятала лицо в вышитый носовой платок. Винни-Пушка торопливо направилась к выходу, спотыкаясь на ходу. Шассиньоль бросил на нее презрительный взгляд, одновременно утирая набежавшую слезу. Джон Осмонд побагровел. Клотильда промокала платком глаза. Бабуля уткнулась лицом в плечо сына, сотрясаясь от рыданий. Потом она повернулась к Шарлю и сжала ему запястье. Попыталась обнять Луи-Мари, но тот уклонился. Погладила по щеке Аннабель, которая тут же разревелась во весь голос. Жан-Юг взял ее на руки. Отец Дюбуа тем временем благословлял гроб.

—... и да пребудет на вас милость Господня...

«Ite, missa est» [194] Ступайте, мееса окончена (лат.). Слова, произносимые в конце католического богослужения. . Живым не оставалось ничего другого, кроме как продолжать жить.

Андрие взял Бланш под руку и увлек ее к выходу. Она пыталась слабо сопротивляться, но потом последовала за ним, повернув голову назад, туда, где оставалась лежать в вечных сумерках ее дочь.