Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

По засаженной акациями улице он медленно доехал до самого центра города, уселся за стол в маленьком ресторанчике, украшенном бамбуком, заказал пиво и Коломбо, мясное рагу с рисом, по-прежнему ломая голову над тем, что ему удалось узнать.

Итак, кто-то решил, что Лоран не покончила с собой, а была убита. Бред соседа-алкоголика? Кто бы мог это ему теперь рассказать? Элоиза Мартинес скончалась так некстати. После того как это произошло, ему только и оставалось, что вернуться в Филипсбург, сообщить Лестеру, что он потерпел фиаско, и возвратить деньги Шарлотте. Может быть, вначале позвонить, чтобы узнать, что ему теперь, по ее мнению, делать? Он порылся в своем отощавшем кошельке и извлек смятый клочок бумаги, на котором он тогда записал телефон мисс Дюма. Было 9 часов. Вполне вероятно, она находилась дома, а он – вот уж повезло – догадался захватить с собой мобильник. Но – вот уж не повезло, – набирая номер, он заметил, что нервно пульсирует сигнал «батарейка садится». А он внезапно вспомнил, что забыл зарядное устройство у себя в кабинете.

– Алло?

Какой-то тип. Голос мрачный.

– Я хотел бы поговорить с Шарлоттой Дюма.

– А кто это?

Акцент явно южноамериканский.

– Леруа, Даг Леруа, это срочно. На моем телефоне садятся батарейки, и…

На том конце провода какое-то шушуканье. Сигнал садящейся батарейки начинает мигать сильнее.

– Алло, Леруа?

Шарлотта. Он предпочел обойтись без приветствий:

– Я звоню из Сент. Сейчас все объясню. Послушайте, похоже, след оборван. Я могу продолжать, но надежды немного. Я хотел бы знать ваше мнение.

Приглушенный мужской голос на том конце:

– Что еще за Леруа? Что он там нарыл?

– Заткнись. Вы все еще здесь, суперсыщик?

– Сейчас отключится…

– Мне нужно его найти, это очень важно для меня, понимаете?

– Так да или нет?

– Продолжайте. Еще четыре дня. Ни одним больше. У меня нет денег…

Отключилось.

Даг бросил бесполезный отныне аппарат в сумку. Четыре дня. И зачем они ему? Он доел свое Коломбо, переперченное и уже остывшее. Разумеется, милая Шарлотта поддерживала с Васко Пакирри куда более тесные отношения, чем желала в этом признаться. Ну и дальше-то что? Это ничего не добавляло к тому факту, что Элоиза Мартинес мертва, а сам он валится с ног от усталости. Остается только поискать гостиницу и на своей шкуре убедиться, действительно ли утро вечера мудренее.

Шарлотта повесила трубку, по ее лицу невозможно было догадаться, о чем она думает. Мужчина, стоящий за ее спиной, пожал плечами:

– И зачем это все, только время теряешь, киска.

– Это мои деньги, что хочу, то и делаю.

Васко Пакирри красноречиво воздел глаза к потолку. Эта метисочка совсем сбрендила! Растранжирить свои монеты, чтобы найти козла, который когда-то трахнул ее мамашу! Можно подумать, он сам знал, кто его отец… Он переместил девяносто пять килограммов своих золотистых мышц к трельяжу, который украшал угол большой каюты, отделанной красным деревом, и уселся на маленький атласный пуфик. Неподвижно стоя возле большой кровати, застланной покрывалом из такого же атласа, Шарлотта нервно кусала ногти.

Дождевые струи лениво колотили по белому корпусу яхты.

– Ты все грызешь себя, а что от этого изменится?

– Тебе не понять. Ты просто жирный кретин, ублюдок, которому на все плевать. Мать твоя была шлюхой, так что, конечно…

Васко адресовал сам себе в зеркало ослепительную улыбку, потом ответил по-испански:

– Не пытайся вывести меня из себя: нет у меня сегодня настроения.

Он схватил щетку, стал расчесывать густые черные волосы, которые падали у него до пояса, попутно любуясь игрой своих выпуклых мускулов, бронзовым оттенком маслянистой кожи и красивым лицом, достойным вождя ацтеков.

– Сукин сын! Ты даже не знаешь, что это значит: выйти из себя. Ты вообще не мужчина, ты просто вонючий импотент!

Шарлотта приблизилась к нему и рассматривала презрительным взглядом.

Он поднялся, со щеткой в руке.

– Ты меня достала, Шарлотта, сейчас ты у меня получишь!

– Давай, ну давай, ублюдок, слабо? Хоть что-нибудь сделай, мешок с костями!

Она с силой толкнула его обеими руками в грудь. Он не сдвинулся с места ни на сантиметр и, продолжая все так же улыбаться, резко хлестнул ее щеткой по лицу. Она, не удержавшись на ногах, навзничь упала на кровать, ее шелковый белый халатик задрался, открыв голые ноги. Он, по-прежнему улыбаясь, склонился над ней.

– Vetealinfiemo! [28] Иди к черту! (исп.) Мерзкое ничтожество! У меня завтра фотосессия. Думать надо! Из-за тебя у меня теперь будет черт знает что, а не физиономия! – проорала она, поднеся руку к огромной гематоме, которая начинала уже наливаться синевой между глазом и виском.