Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

Кристиан! Не Леонар! Кристиан!

Но какое отношение ко всему этому имеет Дюпюи?

— Хотите, я вам немножко почитаю? — предлагает мне Кристиан.

Требуется какое-то время, чтобы его слова дошли до моего слуха. Он уже начал читать, запинаясь:

— «Примечания автора: можно ли сделать так, чтобы Вор пытал Иветт, не влияя на эмоциональное восприятие читателя? Обратить внимание на реакции отторжения в ответ на крайности! Не превращать в фарс!»

Что?!

Он уже продолжает:

— «С другой стороны, следует найти способ сделать Элиз менее скучной. Любовник? Пусть она спит с Вором?» Вор и Элиз, ха-ха-ха! — задыхается он.

Я чувствую, что у меня пересыхает во рту. Шелест быстро переворачиваемых страниц. Он читает дальше:

— «Глава 2: Элиз встречает грустную молодую девушку, которая что-то знает… Глава 4: Иветт и директриса играют в карты. Элиз дремлет возле террасы… Глава 8: Элиз входит в комнату и находит там тело повесившейся молодой калеки…» Ну как, Элиз души моей, нравится вам это?

Элиз с раскрытым ртом, с опущенными руками уставилась в пустоту. Пустота перед глазами, пустота в голове.

Так, значит, все было написано?

— Пошли, пора возвращаться, — заключает Кристиан.

Он везет меня в дом.

Как все это могло оказаться предвиденным? Появляется абсурдная, но пугающая мысль о том, что на самом деле я — персонаж книги. Может быть, я не существую? Но нет, иначе какие же у меня могут быть ощущения? Хотя, честно говоря, у меня нет никаких ощущений, кроме того, что я — ком студня, мягкого и безвкусного, колышущегося на инвалидном кресле.

Люди внутри о чем-то спорят. При нашем появлении все замолкают. Кто-то прибегает, под его шагами вибрирует паркет.

— Элиз! — кричит дядя. — Где ты была?

— Она пришила бригадира Дюпюи, — бросает ему Мерканти.

Дядя смеется. Да, он СМЕЕТСЯ.

— Ну, это уже, пожалуй, чересчур! — добродушно отвечает он.

Он что, выпил?

— Говорю вам, что ваша сука племянница…

— Я вам запрещаю! — гремит Фернан.

— … только что убила Альфонса! — чеканит Мерканти.

— Что?! Но как это могло случиться? Это не были холостые выстрелы? — дрожащим удивленным голосом спрашивает дядя.

Студень оказывается у меня между ушей, расплывается по всему телу. Замерзшие синапсы отказываются передавать мысли. Хочется рвать на себе волосы и орать: «Не врубаюсь!».

— Но в фильмах не используют боевые патроны! — возмущается дядя. — Это шутка!

Ага, фильм, и статисты, они там лежат в снегу и ждут, когда им заплатят… Фильм. Слово медленно вплывает в мое паническое настроение, прокладывает себе путь среди смятения. И за ним другое — «статисты». И жужжание камеры Жан-Клода.

Статисты? Эти мерзавцы снимали фильм?! Надо мной издевались?! Да, точно как в том фильме, где герой — единственный, кто не подозревает, что его снимают? Значит, ощущение, что я играю в пьесе, было правильным?! Ну да, эти ремарки, которые читал Кристиан! Сценарий! Злость смешивается с облегчением, я почти готова рассмеяться.

— Кто вам рассказал про фильм? — говорит в это время Мерканти моему дяде.

— Да Элиз, — растерянно отвечает тот. — В записке, упавшей на пол?!

Слышу, как он роется в карманах. Потом говорит:

— Должен честно сказать, что по приезде я был очень расстроен из-за Сони и сильно волновался. Повсюду полиция, рассказы об убийствах, о бомбе, о раненых, как в театре! Кстати, отличная постановка. Дошло до того, что я рассказал всю свою жизнь тому, кто играет старшину.

Я цепляюсь за его слова, как альпинист за истрепанную веревку.

— Да, тут вы меня здорово обставили! — с восхищением говорит он. — Хотя мне показалось довольно жестоким, что вы заставили меня поверить в смерть моей крестницы. Ну вот, я чувствовал себя весьма неуютно, а потом нашел записку Элиз, вот, слушайте: «Дядя, не волнуйся, это все кино! На самом деле все в порядке. Но это тайна, никому не рассказывай, даже Жюстине. Пожалуйста, веди себя так, как будто ты ничего не знаешь, как можно более естественно. Позже я тебе все объясню, рассчитываю на тебя. Элиз».

Но я никогда не писала этого! — беззвучно ору я.

— Мне показалось, что все это довольно странно, — продолжает дядя, — но я испытал такое облегчение! Элиз всегда любила тайны, так что я сказал себе, что надо подождать несколько часов, что вы закончите съемку вашего эпизода, а потом я получу более внятные объяснения.

Летиция прыскает.

— Я была уверена, что это сработает! — заявляет она, и от этих слов меня передергивает.